Таинственный мистер Кин

Мистер Саттерсвейт, желая утешить, коснулся ее руки. Женщина, словно испуганный ребенок, обеими руками вцепилась в его запястье и стала похожа на девятнадцатилетнюю девушку.

– Поначалу все было так хорошо, что я боялась в это поверить, – продолжила вдова. – Дом – мой, я могу в нем жить и никого не бояться. Знаете, родственники у меня все умерли, так что позаботиться обо мне было некому. Но это, наверное, даже лучше. Так я и жила на этой вилле одна, и жизнь казалась мне раем. Да-да, настоящим раем! Такого счастья я не испытывала и уже никогда не испытаю. Представляете, я просыпаюсь и знаю, что бояться нечего. Ни прежнего кошмара, ни оскорблений, ни побоев…

Она замолчала. Молчание длилось долго, и мистер Саттерсвейт вынужден был прервать его:

– А что с вами было потом?

– Что было потом? – словно очнувшись ото сна, переспросила женщина. – Знаете, быть довольным всю жизнь нельзя. Поначалу мне хватало одной свободы. Однако со временем я стала чувствовать себя очень одинокой. Часто вспоминала своего мертвого ребенка. О, если бы он был жив! Мне нужен был кто-то, о ком бы я заботилась, с кем играла бы. Наверное, это выглядит глупо, по-детски, но так оно и было.

– Я понимаю. – Лицо мистера Саттерсвейта оставалось серьезным.

– То, что произошло потом, объяснить трудно, все началось, когда на остров приехал один молодой англичанин. Он остановился в отеле и однажды во время прогулки забрел в мой сад. Увидев меня, молодой человек решил, что я из местных. Неудивительно: в тот день на мне было простенькое платьице, и я выглядела как настоящая испанка. Мне пришло в голову разыграть его. Он жутко говорил по-испански, но понять можно было. Я сказала ему, что дом принадлежит английской леди, которая сейчас в отъезде, а я у нее в служанках. Сказав, что хозяйка обучила меня своему языку, я, коверкая слова, заговорила с ним на английском. Знаете, мне было с ним так интересно, так весело. Короче говоря, мы полюбили друг друга и решили жить вместе на вилле, выдавая себя за супружескую пару. – Она опять замолчала, потом жалобно посмотрела на мистера Саттерсвейта и продолжила: – О, то была самая настоящая сказка! Мне казалось, я вижу чудесный сон.

Пожилой англичанин понимающе закивал. Он прекрасно понимал, в каком состоянии она тогда пребывала и что чувствовала. И возможно, даже лучше ее самой. То было одинокое запуганное дитя, восторгавшееся сказкой, которую сама же и выдумала.

– Он был человеком прямым, с открытой душой и не склонным к романтическим приключениям. Однако ему нравилась наша игра. – Женщина прервала рассказ и вновь посмотрела на мистера Саттерсвейта, словно просила поддержки. – На следующее утро он опять пришел в сад. Но я из дома не вышла, а стала наблюдать за ним через щель в ставнях. Он об этом даже не догадывался и думал, что в доме никого нет. Ведь у нас была назначена встреча. Накануне я обещала ему, что приду, хотя вовсе и не собиралась этого делать. Он стоял и растерянно смотрел по сторонам. Я поняла, что он тревожился за меня. А мне это было так приятно. В тот момент он казался мне самым красивым мужчиной в мире… На следующий день молодой англичанин уехал, и больше я его не видела. Прошло девять месяцев, и у меня родился ребенок. Счастье мое было безмерно: наконец-то у меня появился сын, и не от мужа-изувера, а от человека доброго и ласкового. Единственное, о чем я жалею, – что не спросила имени англичанина. Мне очень хотелось назвать ребенка в его честь. Это было бы справедливо. Ведь он дал мне то, чего мне больше всего хотелось! А он этого даже не знал. Но я часто задавала себе вопрос: а будет ли он рад, если узнает, что у нас родился сын? Ведь наша связь оказалась такой недолгой, а я была для него лишь мимолетным увлечением. Да, не более того…

– А что стало с вашим ребенком?

– Из него получился хороший парень. Я назвала его Джоном. О, это чудесный мальчик! Как бы мне хотелось, чтобы вы увидели его. Ему сейчас двадцать, он учится на горного инженера. Сын – это самое дорогое, что у меня есть. Джон и по сей день считает, что отец умер до его рождения.

Мистер Саттерсвейт удивленно посмотрел на нее. «Странная история, – подумал он. – И явно недосказанная».

– Значит, вашему сыну уже двадцать. Он же совсем взрослый. А вам никогда не хотелось вновь выйти замуж?

Женщина молча покачала головой, на ее щеках вспыхнул румянец.

– Сын – это все, что вам нужно? И ничего другого вам не надо?

Она посмотрела на него, и ее глаза засветились нежностью.