Таинственный монах

— А бунтовал? А дрался против царских войск.

— Я шел за своими знаменами и защищал своих товарищей. Тех же, которые привели нас и за кого привели судил Бог м ты, государь.

Лицо царя сделалось еще мрачнее. Горестный воспоминания о смутах Софии раскрыли пред ним картину бедствий его юности.

Несколько минуть длилось тягостное молчание, за которым Петр обратился к Грише со следующими вопросами:

— А где твой дядя? Жив ли он?

— Отец мой жив еще, государь, — отвечал Гриша.

— Твой отец?

— Точно, так, государь, но это была для меня тайна, которую я узнал после бегства из Саввина монастыря.

— Кто же твой отец?

— Имени своего он до сих пор мне не открывал; но я. знаю, что родом он из Малороссии, а о целях его действий лишь можно догадываться.

— Так вот всегда предлог самых преступных замыслов! — вскричал с гневом царь. — Все заговорщики и убийцы говорить о благоденствии народов. Где же твой отец? Говори.

— Уже три года, государь как я с ним расстался. Он служил тогда польскому королю Августу, и меня отослал на житье в Мариенбург, а когда русские взяли этот город, то я с пастором, у которого жил до тех пор, отправился в необитаемым берегам устья Невы, где я думал окончить век свой в безвестности.

— Ты лжешь, но я не хочу заставить сына выдать своего отца под топор палача, от которого он не избежит. Да и твоя голова тоже осуждена на плаху. Что ты об этом думаешь?

— Я готов положить ее в твоим ногам, государь, — отвечал Гриша.

В это время шумно вошел в собрание молодой человек, одетый по-генеральски и весело вскричал:

— Тридцать голов набрал я, ваше величество, и отобрал самых лучших солдат. Когда прикажете выступать?

— Спасибо, брать Данилыч! С Божию помощью ты не замедлишь пуститься на шведов. А вот тебе проводник. Узнаешь ли ты его? — весело сказал Петр, указывая на Гришу.

Молодой человек быстро взглянул на Гришу и оба в один голос воскликнули.

— Гриша! Ты ли это!

— Саша неужели ты?

Оба упали друг другу в объятия.

Саша первый опомнился и, высвободившись из объятий взглянул на царя, как бы ища в его взорах одобрения своего поступка.

— Если это, брать Александр, один из старых твоих друзей, то я отдаю его тебе на поруки. Это закоренелый бунтовщик осужденный на смерть. Пусть он для нашей экспедиции служить проводником и, если Бог дарует нам победу над шведом, то мы поеле и с ним справимся. Хорошо ли ты, Григорий, знаешь окрестности устья Невы? спросил царь, обращаясь к Грише.

— В три года я везде выбродил, государь, где только люди не живут, — отвечал Гриша.

— А бывал ли ты на Котлине?

— Был, государь. Раз ветром занесло.

— Который из Невских островов суше и возвышеннее других?

— Луст Эйланд.

— Везде ли тут река судоходна?

— В русле везде судоходна, но в разливе много отмелей.

— А от Котлина до Луст Эйланда могут ли военные корабли ходить безопасно?

— В кораблях я не сведущ, государь, но полагаю что могут, потому что два шведских корабля и теперь сидят недалеко от Луст Эйланда.

— Вот, господа, подтверждение всех моих прежних слов, — сказал Петр, обращаясь к собранию. Теперь, брат Меньшиков (так прозван был Саша), помоги мне урезонить всех этих господь, которые стали на дыбы от моего предложения основать здесь город. Ты, Саша, свежий человек, знаешь мои намерения: поговори-ка с ними и постарайся убедить их.

— Лучшее убеждение для нас, государь, есть твоя священная воля, — сказал один высокий, статный генерал. — Ты больше всех нас знаешь пользу и нужду своего царства и народа. Мы только верные исполнители твоих приказаний. Но так как ты всегда велишь нам говорить тебе правду, то я должен сказать, что препятствий к осуществлению твоих намерений очень много.

Тут генерал начал перечислять все неудобства, начиная от болотистой почвы и оканчивая воздухом, убийственно действующим на здоровье.

Царь выслушав терпеливо доклад генерала, обратился к Меньшикову и сказал:

— Поговори с ними, брат Данилыч, а то я неровен час поссорюсь с ними.

Сказав это царь стал ходить крупными шагами по палатке, а Меньщиков вдохновенным голосом стал излагать возможность привести в исполнение намерения царя. Когда он кончил Петр сказал:

— Спасибо тебе, брать Данилыч. Ты высказал им мои мысли, как нельзя лучше.

Все собрание согласилось с мнением Меньшикова. Государь вышел из палатки, а вслед за ним и Меньшиков, сделав Грише знак рукою, чтобы он шел за ним. Пройдя несколько шагов вошли они в палатку, ив которой Меньшиков выслал всех и, оставшись вдвоем с Гришей, снова заключил его в свои объятия.

Тут они стали вспоминать о своем детстве и рассказывать друг другу, что с ними случилось со дня разлуки в Троицкой лавре; в числе первых вопросов Гриша спросил:

— Кто же ты теперь, Саша?

— Генерал поручив, отвечал Саша с веселою важностью и прибавил, наклонившись в уху Гриши, — и любимец царя.

Гриша печально повесил голову и отступил от Меньшикова на два шага.

— Что ты, Гриша? Уж не думаешь ли ты, что я переменился и забыл старых друзей?