Таинственный монах

Царевна София, хотя и пострижена была в монахини, но все еще не оставляла своих помыслов возвратить власть в свои руки, тайно сносясь при помощи немногих своих приверженцев с опальными стрельцами.

Глава II

Прошло целых девять лет, как Гриша вместе со своим ужасным дядей тоскливо влачил свою жизнь в слободе близ города Великолуцка.

Тут он влюбился в одну молодую, красивую крестьянку по имени Аграфену. Образ Марии мало-помалу сглаживался в его памяти, так как ему никогда не приходило на мысль не только соединиться с нею, но даже и когда либо увидеть ее. Эту любовь свою он скрывал от своего дяди.

У монаха Ионы между прочим созрел в голове план идти в Москву на выручку царевны Софии, томившейся в стенах монастыря. В мае месяце 1689 года он распространил между стрельцами слух о смерти за границею царя Петра Алексеевича и уговорил стрельцов предпринять поход в Москву, чтобы выручить из монастыря царевну Софию.

Перед отправлением со стрельцами в поход он вошел в свою квартиру, где застал Гришу в объятиях Аграфены, рыдавшей по случаю разлуки своей с Гришей, которого она безумно любила.

Пред входом Ионы, в комнате Гриши произошла следующая трогательная сцена. Тут сидела молодая красивая женщина за ткацким станком. Непослушный челнок её постоянно цеплялся и наконец совершенно остановился на половине основы. Работавшая женщина с грустью посмотрела на него и опустила голову. По щекам её покатились крупный слезы, Тут же сидел у окна и Гриша с опечаленным лицом. Заметив на лице молодой женщины слезы он сказал:

– Что с тобою, Груня? Ты опять повесила голову.

– Ничего, – шепотом проговорила Груня.

– Опять слезы? А что ты мне обещала?

Вместо ответа она бросилась на грудь Гриши, продолжая плакать.

– Помогут ли нам, Груня, слезы? Зачем же усиливать горечь разлуки. Авось даст Бог когда-нибудь и свидимся, – проговорил Гриша, едва сдерживая подступившие к его горлу слезы.

– Нет! Сердце мне говорить, что никогда! Но ты не хочешь, чтобы я плакала, изволь, смотри, я больше не плачу, только будь ты весел и ласков.

– Веселым мне нельзя быть, но твердым я должен быть по крайней мере в глазах моих начальников и подчиненных, – молвил Гриша.

– Так я счастливее тебя, Гриша? Ты должен скрывать свои слезы из холодной служебной обязанности, а я это делаю из любви и угождения тебе.

Поцелуй Гриши был ответом Груне.

В эту самую минуту вошел Иона. Гриша вздрогнул, побледнел и выпустил из своих объятий Груню. Со сложенными на груди руками, с мрачным взором, в котором напрасно стал бы кто-нибудь искать искры сострадания, он остановился посредине комнаты. Воцарилось минутное гробовое молчание, которое Иона прервал словами:

– Груша! – ступай в свою светлицу и не выходи оттуда, покуда я позову тебя. Мне нужно поговорить с Григорием.

Безмолвно, но без всякого страха вышла Груня из комнаты. Она чувствовала, что приговор её уже предрешен Ионой. Глубокий вздох Гриши провожал несчастную.

– О чем был этот вздох? – спросил Иона, обращаясь к Грише.

Гриша молчал.

– Дети! и целый век дети! отними у них игрушку и они расплачутся.

– Напрасно ты упрекаешь меня, дядя. Эта женщина всем для меня пожертвовала. Она целые пять лет услаждала мою жизнь и вероятно не переживет разлуки со мною.

Иона бросил презрительный взор на племянника. Уста его искривились злобною улыбкою и он сказал:

– Смерть от разлуки еще неслыханное дело. Когда же ты, Григорий, будешь мужчиной? Но скажи мне, не знает ли Груша куда и зачем мы идем?

Гриша смутился и нерешительно отвечал:

– Я ей не сказывал.

– Несчастный юноша! Ты произнес её смертный приговор! И вот твоя благодарность ей за то, что она, как ты говоришь, пожертвовала для тебя многим.

– Но, любезный дядя, я в молчании её уверен, как в своем собственном!

– Бедная Груня! не ждала ты за свою любовь такой платы, – злорадствовал Иона с презрением вперив глаза в своего племянника.

– Но неужели ты, дядя, посягнешь на жизнь беззащитной женщины!? – вскричал Гриша.

– Что же, безумец, тебя я должен казнить за измену товарищам? – гневно закричал Иона.

– Убей меня, но не трогай Груни, – отвечал решительным голосом Гриша.

– Ты вполне заслуживаешь этого, но я не хочу проливать кровь сына брата моего.

– Пощади, ради бога пощади ее! – умоляющим голосом сказал Гриша, простирая трепещущие руки к своему ужасному дяде.

– Ты хочешь, чтобы я участь тысячей храбрых воинов поверил языку женщины? Ступай приготовить твоих стрельцов к походу, через два или три часа мы двинемся.

Гриша повиновался непреклонной воле своего дяди и как бы лишенный чувств и мыслей вышел. В скором времени, в комнате раздался выстрел. Услыхав его, несколько стрельцов вбежали по лестнице, но их встретил Иона с налитыми кровью глазами и сурово крикнул:

– Чего вам здесь нужно? Ступайте на свои места.

Безмолвно повиновались стрельцы, а Иона тоже вышел из дома и скорыми шагами пошел за заставу на сборное место. Через час полки стрельцов двинулись в поход.

Глава III