Таинственный пасьянс

Такими я видел фигуры, когда раскладывал пасьянсы. С каждой открытой мною картой я как будто выпускал духа из заколдованной бутылки. Да, духа, потому что не только внешность фигур менялась от семейства к семейству. У каждого семейства был также и свой характерный темперамент. Трефы были более медлительны и малоподвижны, чем парящие и легко ранимые бубны. Черви — более мягкие и весёлые, чем угрюмые и вспыльчивые пики. Впрочем, внутри каждой семьи тоже были различия. Легко ранимыми были все бубны, но особенно любила поплакать Тройка Бубён. Все пики были крайне вспыльчивы, но Десятка Пик превосходила вспыльчивостью всех остальных.

Так я за эти годы создал пятьдесят две личности, которые как будто жили на этом острове вместе со мной. Всего тут было пятьдесят три индивида, потому что Джокер тоже будет играть у нас важную роль.

— Но каким образом…

— Не знаю, можешь ли ты себе представить, каким одиноким я себя чувствовал? На острове царила не нарушаемая ничем тишина. Я постоянно встречал разных птиц и животных, совы и моллуки будили меня по ночам, но поговорить мне было не с кем. Вскоре я начал разговаривать с самим собой. А ещё через несколько месяцев я уже разговаривал и с картами. Случалось, я раскладывал их вокруг себя и играл, будто они настоящие люди, из плоти и крови, как я. Иногда я брал только одну карту и вёл с ней долгие беседы.

Постепенно колода истёрлась и истрепалась. Краски выгорели на солнце, и я уже почти не отличал одну карту от другой. Тогда я сложил карты в деревянную коробочку и берегу их до сих пор. Но фигуры остались жить в моём сознании. Теперь я могу мысленно раскладывать пасьянсы. Карты для этого мне больше не нужны. Это всё равно что считать в уме, не прибегая к счётам. Ведь шесть плюс семь будет тринадцать, даже если ты не пользуешься счётами.

Я продолжал беседовать с моими невидимыми друзьями, и постепенно мне стало казаться, что они мне отвечают, пусть даже только мысленно. Особенно внятно они отвечали ночью, когда я спал, потому что и во сне я почти не расставался с карточными фигурами. Мы составляли как бы одну компанию. Во сне фигуры могли говорить и что-то делать даже без моего участия. Так ночи стали уже не такими тоскливыми, как долгие одинокие дни. Ночью все карты становились личностями. Они передвигались в моём сознании как настоящие короли, дамы и простолюдины.