Таинственный подкидыш

Вот и сейчас Борис вернулся с дискотеки и рыдал у себя в комнатке в любимую подушку. Он плакал от жгучей обиды, гнева и стыда, из-за низости и подлости одноклассников и невозможности сопротивляться своей судьбе. Плакал потому, что вся школа будет теперь смаковать его унижение.

Он жил в сплошном негативе, его детство было наполнено нравственными страданиями. И это детство закончилось таким вот диким образом.

С мучительной болью и стыдом Борис вновь и вновь переживал свой позор. Ему его страдания казались невыносимыми. Он не находил для себя дальнейшей перспективы в жизни. Вечно недовольная мать недавно объявила категорически: «Как только школу закончишь, иди работать. Я тебя кормить не буду. Мне нужно дочку поднимать. На тебя батька деньги давать перестанет».

Конечно, можно будет устроиться на работу, снять жилье и уйти от матери, но Борису не хотелось больше жить. Ни с матерью, ни без нее. В его жизни совсем не было живительного источника — любви. Его никто не любил, и он не любил никого. Он не любил мать, потому что она постоянно находилась в плохом настроении и все время унижала его. Он не любил сестру, потому что мать научила ее презирать его. Он не любил отца, потому что тот бросил его, променял, как говорила мать, на какую-то шлюху. Он больше не любил Лену и совсем не любил свою жизнь.

Он просто не умел любить. Это умение впитывается с молоком матери, учит любви и добру в первую очередь мама, которая должна окружить ребенка своей нежностью и заботой. Но Бориса кормили искусственными смесями, а мать внушала ему сплошной негатив.

Он как-то спросил мать, почему она его не любит. «А за что тебя любить? — удивилась Валентина Михайловна. — Растешь такой же мразью, как и твой отец». Но родители любят своих детей просто так, потому что они — их дети. И эта любовь передается друг от друга.

Впрочем, один раз Борис вопреки всему все-таки сумел влюбиться, несмело и неумело. В Лену. Однако влюбленность эта закончилась позором.

Вся жизнь его казалась пареньку сплошной нелепостью. Он не знал радости, ему неоткуда было ждать сочувствия и помощи. Он больше не мог сносить унижения и решил расстаться с жизнью.

Боря и раньше думал о самоубийстве. Как-то раз после жесткой ссоры с матерью он ходил по поселку в надежде найти такое место, где ему никто не помешает повеситься. Он взял с собой бельевую веревку и нашел уединенное место на окраине, но даже не попытался ничего предпринять. Просто просидел часа два в заброшенном сарае в оцепенении и вернулся домой. Он не смог сделать это!

Однако сейчас Борис принял твердое решение. Он больше не смалодушничает!

Парень успокоился, вытер слезы и стал обдумывать план действий. Можно повеситься на ремне. У него был знакомый, Саша Зайцев, который свел счеты с жизнью в школьном туалете с помощью ремня. У матери в комнате в шкафу висит отцовский прочный ремень, нужно будет незаметно взять его. Сейчас в комнате сестра с подружкой. Придется подождать. В школу идти опасно. Лучше повеситься на дереве в лесу, там никто не помешает…

Вдруг мрачные размышления Бориса прервал грохот в прихожей. У Бориса сжалось сердце — пришла мать. От страха быть снова униженным мальчишка свернулся в клубочек на кровати и притих, опасаясь, что мать будет недовольна испачканным и помятым школьным костюмом — он не успел, вернее, оказался не в состоянии привести его в порядок после своего позора.

На матери было не до костюма. Она споткнулась о пустое ведро и выражала недовольство по этому поводу.

— Ах, ты, сволочь, — услышал Борис ее голос, — опять воды не принес! Так ты и хату не натопил?! Ну-ка иди сюда!

Борис вспомнил, что мать велела ему натопить печку и наносить к ее приходу воды. Скандала было не избежать. От мысли, что сейчас ему придется объясняться с мамашей, Борис ощутил свинцовую тяжесть внутри. Но он привык подчиняться и вышел к ней, сутулый, ожидающий очередного нападения.

Мать пришла злющая. Узкие плотно сжатые губы, на щеках красный румянец, глаза, сверкающие гневом, — все это выдавало ее крайнее раздражение, что предвещало готовность разразиться недовольной бранью.

Борис знал такое состояние матери, по ее лицу он мог определить настроение женщины. У нее обычно, когда она была злой, красный румянец выступал на щеках. От злости бледное лицо мамаши наливалось кровью. В такие моменты все раздражало женщину, ее невозможно было умилостивить. Такую мать Борис боялся пуще всего. Он старался не попадать ей под руку, пытался уйти с глаз долой, когда чувствовал, что мать готова сорваться.

Но уходить было поздно. Борис понял, что его дурные предчувствия начнут сейчас воплощаться в ужасную реальность. Свидание матери с любовником не удалось и он, Борис, будет расплачиваться за это. А холодный дом — всего лишь предлог.