Таинственный Рафаэль

Между городом и деревней

В преддверии 1500-летней годовщины рождения Христа папа Александр VI начал прокладывать новую дорогу вдоль западного берега Тибра: прямую магистраль, которая облегчила бы подступ к Ватикану толп паломников, ожидавшихся со стороны порта Рипа Гранде. Дорогу эту закончил Юлий II, но в начале века она быстро стала элитным местом, где самые богатые семьи города строили свои резиденции.

Агостино Киджи быстро понял значение этого района и купил на виа делла-Лунгара, сразу за Септимиевыми воротами, землю, на которой он решил построить свою римскую резиденцию. К его огромной удаче, во время рытья фундамента обнаружилось, что еще в античные времена кто-то построил здесь загородную виллу. Банкир не мог знать, что он выбрал то самое место, где Марк Агриппа, зять императора Августа, выстроил свою роскошную резиденцию, но связь с прошлым прекрасно вписывалась в его планы.

Тосканскому архитектору Бальдассаре Перуцци, который уже работал для Киджи в Сиене, Агостино заказал постройку, которая напоминала бы античные модели. Тот разработал весьма новаторский проект: вилла Киджи, погруженная в великолепный парк, могла соперничать с самыми блистательными виллами семьи Медичи, но ее отделка напоминала о римских палаццо. Здание не поднималось выше третьего этажа и было разделено на три сектора: два более крупных по бокам и один, чуть вдающийся назад, по центру – как у тосканских домов этого времени. Но на фасаде незаметна грубоватость загородных жилищ: рифленый камень уступил место античным пилястрам, гордо выставившим свои коринфские капители. В центральной части открывалась лоджия, которая соединяла внешнее и внутреннее пространство. Получивший задание максимально приблизиться к античным архитектурным традициям Перуцци изменил собственную манеру. Он сам руководил строительством для земляка нового жилища, которое уже в момент постройки описывали как нечто среднее между палаццо и загородной виллой. Совершенно замечательное здание, способное поразить миллионы туристов, – ведь за пять веков оно почти не изменилось.

Но для Агостино, готового подчинить искусство своим личным интересам, эта вилла стала прежде всего способом увенчать свою головокружительную карьеру.

Навязчивая любовь

В одном из залов первого этажа Киджи попросил Перуцци изобразить на потолке его личный гороскоп: художник прибег к классической мифологии, чтобы отобразить божественный дар младенцу, появившемуся 28 ноября 1466 года. С одной стороны едет ночная колесница, с другой – Персей обезглавливает Медузу, все это в окружении греческих божеств, наблюдающих за появлением новорожденного.

Агостино умел соблюсти сложный баланс между христианской верой, необходимой в религиозных публичных церемониях, и собственным довольно светским сознанием, вверяющим его звездной силе судьбы. Говорят, что в 1506 году первый камень этого здания он заложил в особенно благоприятный день: 22 апреля, когда, как считалось, Ромул основал Рим.

В его резиденции не было места религии: вилла задумана как дань чувствам и ожиданиям, связывающим мужчину и женщину, рассказанным через неисчерпаемую по части сюжетов греческую литературу. Скандал, который могло бы вызвать такое неумеренное использование языческой культуры, был предотвращен невыразимой красотой росписи, покрывающей стены здания. Все были настолько единодушны в своем восхищении, что даже Юлий II посетил виллу Киджи множество раз, в том числе в отсутствие хозяина.

Никто не возмущался при виде всепобеждающей чувственности «Триумфа Галатеи» (см. иллюстрацию 27 на вкладке), который Рафаэль изобразил на одной из стен зала, где разместился и гороскоп владельца.

В 1511 году, ожидая возвращения папы делла Ровере с поля боя, Санти мог немного отдохнуть от росписи ватиканских станц и посвятить себя этой фреске, к которой у банкира было особое отношение. На самом деле в этой комнате поработали и многие другие художники, не только Перуцци. Круглые своды под потолком уже отчасти были расписаны фресками Себастьяно Лучани, молодого венецианца, которого Киджи привез с собой в Рим, пораженный его талантом. Себастьяно – полноправный наследник венецианской традиции, учившийся тайнам мастерства у Джованни Беллини и Джорджоне. Лучани – настоящий мастер работы с цветом, а кроме того – приятнейший в общении человек. В Вечном городе ему удалось подружиться с Микеланджело и вместе с ним начать недолюбливать слишком уж удачливого Рафаэля. Появление урбинца на работах по украшению виллы вряд ли пришлось ему по душе.