Таинственный сад; Маленький лорд Фаунтлерой; Маленькая принцесса. Приключения Сары Кру (сборник)

…Каждый момент был полон новых впечатлений, и лучи солнца с каждым часом, казалось, становились ярче и золотистей. Кресло снова поставили под балдахин; Дикон только что уселся на траву и вынул было свою дудку, как вдруг Колин заметил что-то, чего раньше не успел заметить.

— Вон то дерево — очень старое, не правда ли? — спросил он.

Дикон посмотрел на дерево. Мери тоже посмотрела, и на секунду все притихли.

— Да, — ответил Дикон после паузы, и его тихий голос звучал как-то особенно ласково.

Мери глядела на дерево и о чем-то думала.

— Похоже, как будто от него отломилась большая ветвь, — сказал Колин. — Как это случилось?

— Это случилось давно, много лет назад, — ответил Дикон. — О! — воскликнул он с видимым облегчением, положив руку на плечо Колина. — Погляди-ка на малиновку! Вот она! Она собирала корм для своей подруги!

Колин едва успел заметить красногрудую птичку, которая быстро пронеслась, таща что-то в клюве. Она мелькнула среди зелени и скрылась из виду в густо заросшем уголке сада. Колин опять откинулся на подушку, слегка посмеиваясь.

— Она, должно быть, несет своей подруге чаю. Вероятно, уже пять часов. Мне самому тоже захотелось чаю!..

…На этот раз опасность миновала.

— Это волшебная сила послала малиновку, — украдкой сказала Мери Дикону через некоторое время. — Я знаю, что это было волшебство! — Она и Дикон очень боялись, чтобы Колин не начал расспрашивать о дереве, ветвь которого отломилась десять лет тому назад. Оба они рассуждали об этом, и Дикон стоял с беспокойным видом, почесывая голову.

— Надо сделать вид, как будто это дерево такое же, как и все другие, — сказал он. — Мы никогда не скажем ему, как оно сломалось… Бедный мальчик! Если он опять заговорит об этом, то мы постараемся… быть повеселее.

— Да, постараемся, — ответила Мери. Но она знала, что вид у нее был вовсе не веселый, когда она смотрела на дерево.

Дикон все еще с недоумевающим видом почесывал свою рыжую голову, но в его голубых глазах появилось более довольное выражение.

— Миссис Крэвен была очень хорошая, добрая дама, — продолжал он, колеблясь, — и моя мать думает, что она, быть может, иногда здесь, в Миссельтуэйте, и присматривает за Колином, так же, как все матери делают, когда уходят из этого мира. Видишь ли… они должны вернуться… Она, быть может, заставила нас работать и велела нам привезти Колина туда…

Мери подумала, что он, вероятно, говорил о волшебной силе. Она сама глубоко верила в нее. Она втайне верила, что Дикон обладает волшебной силой, конечно, доброй, и поэтому люди любили его, а дикие животные знали, что он их друг. Она думала, что, возможно, эта сила привела малиновку как раз в то время, когда Колин задал опасный вопрос. Она чувствовала, что благодаря этой силе Колин казался совершенно другим мальчиком. Разве это был тот бешеный ребенок, который вопил, колотил и кусал подушку? Даже его странная бледность исчезла. Слабый румянец, который показался на его лице, шее и руках, когда он впервые очутился в саду, не совсем исчез. Колин был похож на живого человека, а не на фигуру из слоновой кости или воска.

Они еще раза три видели малиновку, которая несла корм своей подруге; это навело их на мысль о послеобеденном чае, и Колин решил, что надо напиться чаю.

— Поди прикажи кому-нибудь из слуг принести чайную корзинку в рододендроновую аллею, — сказал он, — а потом ты и Дикон принесете это сюда.

Это была очень удачная мысль, которую легко было привести в исполнение. Когда на траве была разостлана белая скатерть и на ней появился горячий чай, лепешки и хлеб с маслом, все это было съедено с удовольствием; пролетавшие «по домашним делам» птицы остановились разузнать, в чем дело, и усердно принялись за крошки. Орех и Скорлупка вскарабкались на дерево с кусками сладкого пирога, а Сажа, утащив в уголок целую половину лепешки, принялась клевать и переворачивать ее, пока, наконец, не решила проглотить ее всю сразу.

…День близился к закату; золотые стрелы солнечных лучей становились темнее; пчелы возвращались домой, и птицы прилетали реже. Дикон и Мери сидели на траве, уложив чайную корзинку, чтобы отнести ее назад в дом, а Колин лежал на своих подушках, откинув со лба густые волосы: цвет лица у него был совершенно нормальный.

— Мне не хочется, чтоб этот день прошел, — сказал он, — но я опять приду сюда завтра, и послезавтра, и после, и после… Теперь я видел весну, и мне хочется видеть лето… Я хочу видеть, как все будет расти здесь. Я с а м хочу здесь вырасти!

— Вырастешь, — сказал Дикон. — Ты скоро будешь здесь ходить, копать так, как другие люди…

Колин весь зарделся.

— Ходить! Копать! — сказал он. — Разве я…

Дикон как-то особенно ласково и предупредительно взглянул на него. Ни он, ни Мери никогда не спрашивали у него про его ноги.

— Конечно, будешь ходить, — храбро сказал он. — Ведь у тебя… у тебя есть свои ноги, как у других людей!

Мери на миг испугалась, пока не услышала ответ Колина.

— Они совсем не больные, — сказал он, — только такие худые и слабые… Они так дрожат, что я боюсь попробовать встать.

И Мери и Дикон с облегчением вздохнули.