Таинственный сад

— Волшебная сила действует всего лучше, когда сам работаешь, — сказал он. — Это чувствуешь в костях и мускулах. Я буду читать книжки о костях и мускулах, но сам напишу книжку про волшебную силу. Я теперь уже собираюсь это сделать… и все узнаю новое.

Через некоторое время он вдруг бросил скребок и встал на ноги. Мери и Дикону показалось, что какая-то внезапно пришедшая ему в голову мысль заставила его сделать это. Он вдруг выпрямился во весь рост и в каком-то упоении взмахнул руками; лицо его горело, и его странные глаза широко раскрылись от радости. Он как будто окончательно понял что-то в эту минуту.

— Мери! Дикон! — крикнул он. — Поглядите на меня!

Они перестали полоть и поглядели на него.

— Вы помните первое утро, когда вы привезли меня сюда? — спросил он.

Дикон пристально глядел на него.

— Конечно, помним, — ответил он.

Мери тоже глядела пристально, но ничего не говорила.

— Только сейчас, сию минуту, — сказал Колин, — я сам вспомнил об этом, когда поглядел на свою руку со скребком… Я поднялся на ноги, чтоб узнать, правда ли это! Это правда! Я здоров, здоров!

Он и прежде знал это, надеялся, чувствовал и думал об этом, но именно в эту минуту на него как будто сразу хлынуло что-то — радостное сознание и уверенность в этом, — а чувство это было так сильно, что он не мог не заговорить.

— Я буду жить вечно… во веки веков! — гордо воскликнул он. — Я узнаю тысячи и тысячи вещей… про людей и про тварей, и про все, что растет, как Дикон! И я всегда буду вызывать волшебную силу! Я здоров, здоров! Мне хочется крикнуть что-нибудь — что-нибудь радостное и благодарное!

Бен Уэтерстафф, который работал возле розового куста, обернулся и поглядел на него.

— Ты мог бы спеть славословие, — посоветовал он самым ворчливым тоном, хотя не имел никакого определенного мнения о славословии и напомнил об этом без особого благоговения.

Но у Колина был пытливый ум, и он никогда не слышал про славословие.

— Что это такое? — спросил он.

— Дикон может спеть тебе это, я думаю, — ответил Бен.

— Это поют в церкви, — ответил Дикон с улыбкой. — Моя мать говорит, что это, наверно, поют жаворонки, когда просыпаются утром.

— Если она так говорит, значит, это хорошая песня, — сказал Колин. — Я сам никогда не был в церкви. Я всегда был болен. Спой, Дикон, мне хочется послушать!

Дикон сделал это очень просто и непринужденно. Он понимал чувства Колина лучше его самого, понимал инстинктивно, не подозревая даже, что понимает. Он стащил шапку с головы и с улыбкой оглянулся вокруг.

— Ты должен снять шапку, — сказал он Колину, — и ты тоже, Бен, и надо встать.

Колин снял шапку. Солнечные лучи блестели на его густых волосах, и он напряженно следил за Диконом.

Дикон встал среди деревьев и розовых кустов и запел просто и непринужденно, приятным и сильным детским голосом:

— Хвалите Господа, Который ниспосылает все блага;
Хвалите Господа, все создания на земле,
Хвалите Его, все сонмы Небесные,
Хвалите Отца и Сына, и Святого Духа. Аминь.

Когда он закончил, Бен остался стоять неподвижно, упрямо стиснув зубы, не сводя тревожного взгляда с Колина. Лицо Колина было задумчиво.

— Это очень хорошая песнь, — сказал он. — Она мне нравится. Может быть, это и есть то, что мне хочется сказать… когда я хочу крикнуть, что благодарен волшебной силе… — Он остановился и подумал, несколько озадаченный. — Быть может, это и есть волшебная сила… быть может, она именно это… Быть может, это одно и то же… Как можно знать точное название всему? Спой это опять, Дикон! Давай попробуем. Мери… я тоже хочу петь… это моя песнь. Как она начинается, Дикон? «Хвалите Господа, Который ниспосылает все блага»?

Они снова спели — Мери и Колин так мелодично, как умели; голос Дикона звучал довольно громко и красиво, а при второй строке Бен хрипло откашлялся и при третьей запел очень сильно, даже слишком. Когда затихло «аминь», Мери заметила, что с Беном случилось то же самое, что в тот день, когда он узнал, что Колин не калека, — его подбородок дергался, и сам он мигал, и его загрубелые старческие щеки были влажны.

— Я прежде никогда не понимал смысла в славословии, — сказал он хрипло, — а теперь, пожалуй, изменю свое мнение… Я уверен, что в тебе прибавилось пять фунтов весу на этой неделе, мистер Колин, целых пять!

Колин смотрел в саду на что-то, привлекшее его внимание, и выражение лица его вдруг стало испуганным.

— Кто-то идет сюда? — быстро спросил он. — Кто это?