Таинственный след

Хочется вспомнить один эпизод. При переходе Днепра полицаи хватают Кали и Николая Попова и сажают в тюрьму. Впереди у них только ночь, утром их могут расстрелять. Как поступить им, что предпринять?

— Эх, Вася, — сокрушается Попов, — зря мы не послушались Крячека и поторопились уйти от него. Надо бы подождать темноты. Теперь не выйти отсюда.

— Откуда мы знали, что за нами следят? — отвечает Утегенов, — сами виноваты в этом.

— Что будем делать, Вася? — спрашивает Попов.

— Полицаев обмануть трудно, — размышляет Вася. — Они видят нас насквозь, знают наши убеждения и, конечно, не помилуют. Что можно предпринять в нашем положении? Путь остается один...

А вот что дальше говорит об этом Попов:

— Полицай, проводив меня ночью во двор, конвоировал меня снова в камеру. Только он открыл дверь, оттуда стрелой вылетел Вася и бросился на часового. Полицай и крикнуть не успел. Оказывается, Вася сразил часового его же собственным кинжалом. Я растерялся. Ведь между нами не было никакого уговора о нападении на охрану.

— Чего стоишь! — кричит мне он. — Беги, спасайся.

Потом я обижался на Васю. Почему он не сказал о своих планах? Ведь часовой мог первым прикончить его. А он только смеется в ответ.

Однажды я напомнил Кали об этой истории, об обиде Попова, и он мне сказал:

— Эх, Алексей Васильевич. Характеры у людей разные. Если бы я сказал Попову заранее, что надо убить часового, он бы начал рассуждать: а правильно ли это? А вдруг затея сорвется, и нам будет еще хуже. Он бы расстроился и извелся, прежде чем принял решение. Я и не стал его мучить, а все взял на себя. Обычно, когда встречаешься один на один с вооруженным врагом, какой бы ты ни был смелый, теряешься. А медлить тут нельзя. Мы как-то решили убить коменданта. Искали его повсюду: были на квартире, в комендатуре. И когда встретили его на улице, столкнулись нос к носу, то не знали, как поступить. Если бы мы чуть-чуть промедлили, комендант перестрелял бы нас, как цыплят. Самое главное в жизни — никогда не робеть и не теряться.

Пули щадили Кали, и он всегда выходил победителем. Однажды Утегенов с Примаком поехали вдвоем на конях в разведку и попали в засаду. Один полицай схватился за уздечку, другой в упор выстрелил в Кали и... промахнулся. Просто чудо какое-то. Не случайно, сам Примак частенько говорил: «Кто с Васей пойдет, того всегда ждет удача». Я вспомнил об этом при беседе с Примаком и подумал, что все будет в порядке, раз Кали Утегенов берется помочь мне выполнить поручение комитета. Кали был тогда в веселом настроении, много шутил и смеялся.

— Иван Кузьмич, — смеялся он. — Наш доктор — человек скромный и неразговорчивый. Надо подыскать ему товарища повеселее. Что если мы пошлем к нему женщину? Она развяжет ему язык.

— Можно, — улыбнувшись согласился Примак, — лишь бы дело шло хорошо.

— Какую тебе прислать? — допытывался Кали. — Высокую или низенькую, блондинку или черненькую?

— Ты все смеешься, Вася, — обиделся я. — Как у нас говорят: «Кошке забава, а мышке слезы». Нам поручено очень важное задание, не до шуток.

— Алексей Васильевич! — сказал Кали. — Где нет смеха, там и настоящего дела нет. Ты когда-нибудь видел, чтобы скучный человек хорошо трудился? Наверняка не видел... Однако приступим к делу. Я познакомлю вас с одним человеком. Умеет работать и человек сам по себе неплохой.

Через день Утегенов привел ко мне молодую белокурую женщину. Он сразу же представил ее:

— Надежда Воронецкая. Из здешних мест, родилась в селе Трахтомирове. Сейчас приехала из Киева.

Я где-то видел эту Воронецкую. Но вот где, никак не могу припомнить. Она тоже, кажется, знает меня. Все посматривает в мою сторону и улыбается.

— Алексей Васильевич? — сказала женщина. — Вас, кажется, так зовут?

— Да, — согласно киваю я головой.

— Помните, мы в прошлом году с вами в Киеве на вокзале встречались? Вы меня от немецких солдат избавили.

— Помню, помню! — засмеялся я и пожал Надежде руку. — Когда вы сюда приехали?

— Вообще-то я здесь больше месяца, — сказала Воронецкая. — Но за это время я и в Киев успела съездить.

— Вы, оказывается, друг друга знаете, — удивился Кали. — Выходит, я зря тут канитель развожу.

— Да, Вася, — улыбнулась Воронецкая, — мы старые знакомые.

— Какие новости в Киеве? Мне так и не удалось побывать там снова, — вздохнул я.

— В городе стало очень трудно, — нахмурилась Надежда, — особенно в последнее время. Люди живут в постоянном страхе. Не жизнь, а настоящая пытка. К тому же, наш сосед оказался доносчиком. Он следил за всеми, кто приходил к нам, и сообщал в гестапо.

— Выдавал тех, кого вы освобождали из плена? — перебил я.

— Да, и пленных, и бежавших из лагеря. Кроме того, мы укрывали евреев, — рассказывала Воронецкая. — Мы думали, что ни одна душа не знает, а этот негодяй все доносил в гестапо. И сама я чуть не попала к ним в лапы. Вышла из столовой и пошла домой. Какой-то человек подозвал меня и шепнул: «Домой не ходите, там вас ждут гестаповцы». Я догнала этого человека и спросила, кто он такой. Он ответил, что состоит в группе Ирины.

— Постой, постой, — остановил я Воронецкую. — О какой Ирине ты говоришь?