Таинство христианской жизни

Невозможно нам исчерпать данного нам Откровения. Будучи тварями, возникающими из ничто, мы не в силах до конца познать нетварное ПервоБытие так, как Сам Он знает Себя. Но вот апостол Павел пишет: «Теперь мы видим как бы сквозь тусклое стекло, гадательно, тогда же лицом к лицу; теперь знаю я отчасти, а тогда познаю, подобно как я познан» (1Кор.13:12). «Тогда же» — ПО ИСХОДЕ из настоящей (земной) формы жизни. Даже до наших дней весь христианский мир пребывает в муках творческого освоения Триединства Бога. Те, кто стремились и еще стремятся постигнуть Божество интеллектуально, не получают силу жизни вечной.

Общение с Богом и познание Его возможно только при условии благоволения Самого абсолютно свободного, не подлежащего никакому понуждению Бота. Это общение, до известной степени, обусловлено и стремлением к тому и самого человека, но стремлением, согласным с заповедями Бога. Никакое насильственное действование, никакая система аскетических упражнений, не преследующих сохранения Христовых заповедей, не приводит к цели. Это обстоятельство своим следствием имеет тот факт, что христианские подвижники все свои силы сосредоточивают на стремлении к тому смирению, которое привлекает Божию благодать. Их не увлекают никакие иные достижения. Они обычно не производят никакого впечатления внешнего. Они скромны, просты, ничем не блещут. Они много страдают, страдают, доколе не выгорит, не выжжется из них всякий след возношения. Но когда придет к ним Бог, тогда они восхищаются в мир вечного Света. Подлинный подвижник ценит больше терпение скорби, то есть креста своего. В этом протекает его жизнь. Он знает, что когда придет Бог, тогда же сможет он остаться в живых на земле. Немногим было дано испытать «пришествие Царства Божия в силе прежде смерти» (см: Мк.9:1). Совершенную же благодать естество человеческое не может понести.

До сего времени было сделано несколько попыток создать нашу христианскую космологию. Сама по себе идея эта вполне оправдана, особенно в наше время чрезмерных научных претензий. Однако заранее возможно сказать, что все такие попытки (создания христианской космологии) обречены на недолгую жизнь и на общую эфемерность научных теорий. Научным теориям прощается их эфемерность, но христианскому благовестию не прощаются подобные несовершенства. Только на некоторое более или менее короткое время эти попытки могут как-то удовлетворить некоторые пытливые умы, и затем непременно обнаружится их недостаточность. Почему так? Да потому, что в состоянии видения несозданного Света человек воспринимает (ощущает) и себя самого как свет невещественный, и всю окружающую его материальную реальность как утерявшую свою материальную консистенцию, свою «тяжесть», и ставшую духовною. Если принять во внимание сей опыт, то не остается ни «точки отправления», ни соответствующего языка для выражения сей космологии. Возможно сказать, что все до сего времени бывшие попытки включали в себя богословско-философские элементы в их соединении с научными данными эпохи. Иначе говоря, все они носят на себе печать того восприятия мира, которое свойственно падшему человеку, тогда как христианскую космологию должно строить, исходя из благодатного состояния видения первичной идеи Бога Отца о Человеке, сем тварном боге, и мирокосмосе. Сия христианская космология недоступна пребывающему всецело в состоянии падения; особенно тем, кто упорно дико отвергает всякую метафизику, считая материальный мир единственною реальностью, а благовестие о воскресении — наивным мифом, состояние же видения несозданного Света — психической болезнью, подлежащей лечению электрошоками.

Люди забыли, вернее, еще не знают, какой Божественный огонь принесен Христом на Землю (ср.: Л к. 12, 49). Евангельское Откровение в его подлинных измерениях еще не воспринято людьми, и сие ПОДЛИННОЕ Евангелие до наших дней остается почти не проповеданным, достоянием, скорее, небольшого числа людей с детской верою, не знающей и тени сомнения, последовавших Христу, «куда бы Он ни пошел» (Откр.14:4): в пустыню, в массы бедных, больных, хромых, слепых, паралитиков, на Фавор, на Голгофу, на смерть.

ЧЕЛОВЕЧЕСТВО И ЕГО ИСТОРИЯ

Трапом творения разумных существ в том, что Человек — пал. И в силу сего падения он пребывает в мучительном состоянии непрестанных колебаний: склонившийся ко злу, он ненавидит его и борется с ним; в своей жажде абсолютного блага Божественного бытия он отталкивается от Него при встрече лицом к Лицу и пытается скрыться в темной яме самоопределения вне Бога.

Христос, неразлучно соединивший в Себе и Бога, и Человека, есть единственное разрешение конфликта, кажущегося неразрешимым. Он — воистину единственный Спаситель мира.