Таинство смерти

Эти и подобные примеры мученической смерти имел в виду божественный Златоуст, говоря: «Даже и смерть бывает лучше жизни… Если же ты не веришь словам моим, послушай тех, которые видели лица мучеников во время их подвигов, как они, будучи бичуемы и строгаемы, радовались и веселились, радовались даже лежа на {стр. 289} сковородах и веселились более, чем возлежащие на ложах, убранных цветами. Вот почему и Павел, пред тем, как надлежало ему отойти отсюда и кончить жизнь насильственной смертью, говорил: «радуюсь и сорадуюсь всем вам [о пользе, происходящей от этой жертвы моей. — Н. В.]; о сем самом и вы радуйтесь и сорадуйтесь мне» (Флп. 2, 17–18). И святитель Иоанн Златоуст, обращаясь к верующему, спрашивает: «Видишь ли, с каким преизбытком веселия призывает [Апостол] всю вселенную в общение своей радости? Вот каким великим благом почитал он отшествие отсюда! Вот как вожделенною, любезною и благоутешною почитал он и самую страшную смерть» [[689]].

Здесь, однако, можно предвидеть возражение: не означает ли такой взгляд пренебрежения к жизни? Если кто–то ищет смерти и с таким рвением стремится к ней, то не значит ли это, что он не признает ценности настоящей жизни? Отвечаем: «Нет!» Ибо, как было сказано ранее, христианин более чем любой другой человек считает жизнь великим даром Творца. И за этот дар он исполнен благодарности Богу. Для христианина земная жизнь является прологом, преддверием Вечной Жизни, предвестием небесного блаженства. Верующий знает, что лишь живя ради Христа он станет наследником Царства Божия. Святой Златоуст, объясняя слова движимого Богом Апостола Павла: «И мы в себе стенаем, ожидая усыновления искупления тела нашего» (Рим. 8, 23), — говорит: «Мы воздыхаем из глубины сердец наших, ожидая освобождения от скверны, не потому, что осуждаем настоящее, но потому, что желаем большего» [[690]]. Наши воздыхания означают не презрение к настоящим благам, но сильнейшее стремление к благам будущим.

{стр. 290}

Если мы станем читать надгробные надписи древних христианских усыпальниц, то часто встретим фразу: «Веровал во Иисуса Христа, жил во имя Отца, Сына и Святого Духа». Эти слова раскрывают замечательное сочетание святой земной жизни и горячей веры в неизменные будущие блага Божиего Царства. Верх похвалы в надгробных надписях христианской литературы — эпитет «блаженный». Усопшего не называют возлюбленным, незабвенным, обожаемым или горько оплакиваемым, как принято обращаться к отошедшим в мир иной. Его называют «блаженный» — по первому слову первого псалма, тем словом, которое применил Господь в Блаженствах к избранникам Своим. Усопший блажен, то есть счастлив и радостен. Он жил в святости, умер в святости и теперь живет в окружении святых, с Пресвятою Троицей, Которая ведет Своих избранников на живые источники вод; и отрет Бог всякую слезу с очей их (Откр. 7, 17), как утверждает евангелист Иоанн, таинник Троичного Бога.

«Корень, источник и матерь всех благ»

Посещая могилы мучеников и воскрешая в памяти их страдания, верующий человек может многое уяснить с большой пользой для себя. Изобилие этих духовных плодов отобразил святитель Иоанн Златоуст в Похвальном слове великомученице Дросиде. Он пишет: «Смерть мучеников есть поощрение верных, дерзновение Церкви, утверждение христианства, разрушение смерти, доказательство Воскресения, осмеяние бесов, осуждение диавола, учение любомудрия, внушение презрения к благам настоящим и путь стремления к [благам] будущим, утешение в постигающих нас бедствиях, побуждение к терпению, руководство к мужеству, корень, и источник, и матерь всех благ». В самом деле, когда размышляешь о том, каким образом эти блаженные приняли смерть за Христа, то сам исполняешься мужества. И когда христи{стр. 291}анину приходилось отстаивать свою веру перед язычниками и еретиками, он обращал их внимание на смерть мучеников, говоря: «Кто убедил их презирать настоящую жизнь? Если Христос умер и не воскрес, то кто совершил эти сверхъестественные дела?» А эти чудесные подвиги значат, «что в душах мучеников и живет, и действует Христос». Однако противники веры могут сказать, что «мученики были обмануты и обольщены», то есть жертва их была напрасной. Но «если они были обольщены, — продолжает Иоанн Златоуст, — то почему бесы боятся праха их? Почему убегают и от гробниц? Конечно, бесы не потому поступают так, будто они боятся мертвых. Вот тысячи мертвых по всей земле, и однако, бесы бывают близ них, и многих бесноватых можно видеть живущими в пустынях и гробницах, а где погребены кости мучеников, оттуда они бегут, как от какого–нибудь огня и невыносимого мучения, возвещая громкими голосами бичующую их внутреннюю силу» [[691]].