Тайну прошепчет лавина

Он снова поцеловал ее так же легонько, словно проверяя, отодвинется она или нет. У Патриции и в мыслях не было противиться поцелую, который, кажется, сейчас был не для отвода глаз, как в предыдущие два раза, а самым настоящим, робким и просящим, как и положено быть первому поцелую.

С того момента, как она дала отпор насильнику, она ни с кем не целовалась. Она вообще не очень часто целовалась в прошлой жизни. Сначала училась, потом работала, потом потеряла родителей, потом как-то быстро, наспех вышла замуж, потом снова работала, делая карьеру, а потом упала в пучину раскаяния за то, что совершила. И со дна той пучины искренне полагала, что не достойна ни любви, ни новых отношений. Хотя, собственно говоря, почему?

Со всей решимостью, на которую она была способна, Патриция ответила на поцелуй, который, получив одобрение, стал более настойчивым, смелым, требовательным. Целоваться, стоя в полутемной гостиной, когда весь остальной дом уже спал, было упоительно и сладко, а еще нервы щекотало предчувствие того, что должно произойти дальше. Павел вдруг подхватил ее на руки, зашагал к лестнице, словно и не держал на руках пятьдесят пять килограммов живого веса.

– Ты куда? – шепнула она ему на ухо, чтобы не перебудить остальных. Ей не хотелось, чтобы у ее внезапного счастья были свидетели. – Ты сказала, что не можешь подняться по ступенькам, так что я тебя отнесу, – так же тихо ответил он, – я обещаю, Триш, что остановлюсь в тот же момент, как ты меня об этом попросишь. Мне остановиться?

– Не надо.

Ее разрешение словно придало ему сил, по крайней мере, второй пролет, отделяющий их от комнаты Патриции, Павел пролетел на одном вдохе. Мягко стукнула, закрываясь, дверь за его спиной, словно окончательно разделяя мир на две половины – ДО и ПОСЛЕ. Павел бережно положил свою драгоценную ношу на кровать, потянул за носки, чтобы снять их с ног. Посмотрел вопросительно, продолжать ли. Патриция молчала и улыбалась.

Остальная одежда с них обоих исчезла как-то незаметно. В комнате было тепло, все системы дома, потерявшего хозяев, работали без перебоев, бывает же такая несправедливость. Впрочем, думать про это не хотелось, да и про все остальное тоже. В голове вообще не осталось мыслей, только бешеные фейерверки взрывались в ней, салютуя в честь жизни, которая, как думала Патриция, давно кончилась, а она, оказывается, продолжалась.

– Мне остановиться? – снова спросил Павел. – Скажи сейчас, потому что позже я уже не смогу.

Она отчаянно замотала головой, потому что, пожалуй, умерла бы в тот самый момент, как он бы остановился. Ее тело было живым, податливым, отзывчивым, и это казалось огромным счастьем, потому что Патриция совсем недавно была уверена, что случившееся с ней преступление, случайно оставившее ее в живых, уж совершенно точно убило тело и все его желания. Оказывается, и на пепелище может снова прорасти трава, особенно если поручить дело умелому и опытному садовнику.

В том, что Павел умелый и опытный, можно было не сомневаться. Его пальцам позавидовал бы любой пианист, губам – любой флейтист, казалось, он способен вызывать музыку из всего, к чему прикасался. В какой-то момент Патриция вдруг с ужасом поняла, что сейчас закричит и перебудит весь дом, но он ловко запечатал ей губы поцелуем, вдохнул ее крик, словно приняв на себя ответственность за эту женщину и за все, что будет происходить с ней в дальнейшем. Отныне и навсегда.

После всего они лежали на кровати, тяжело дыша, словно два выброшенных на землю кита. Впервые в жизни Патриция почему-то совсем не стеснялась своей наготы. Собственное тело не казалось ей грязным, наоборот, было восхитительным. Кажется, она красива. Понимание этого факта жило в ней раньше, а потом пропало под ударами обстоятельств и вот сейчас неожиданно вернулось, даря странное чувство блаженства. Приятно чувствовать себя красивой. И желанной. И…

Додумать, какой еще ей хочется себя чувствовать, Патриция не успела, потому что услышала странное шебуршанье под дверью. Кто-то даже не стучал, а царапался ей в дверь, стараясь сделать все, чтобы, кроме Патриции, его никто не услышал.

– Ты кого-то ждешь? – одними губами спросил Павел, явно напрягшись.

Она отрицательно покачала головой. В два прыжка Павел преодолел отделяющее его от двери расстояние, повернул защелку и рывком распахнул дверь, нимало не стесняясь своей наготы. Патриция судорожно натянула на себя одеяло.

– Ой, – стоящая на пороге Кайди отшатнулась, но тут же взяла себя в руки и шагнула в комнату, прикрыв за собой дверь, – простите, что отвлекаю, но мне очень надо с вами поговорить.

– С нами? – Павел быстро одевался, чтобы не смущать прекрасных дам, каждая из которых старательно делала вид, что вовсе не смущается.

– Ну да, с вами обоими. Я, конечно, не знала, что застану тебя здесь, просто думала начать с разговора с Патрицией, но так даже лучше. Вы оба наблюдательны и умны, я уверена, что вы оба знаете достаточно для того, чтобы изобличить убийцу. И вы мне поможете это сделать.