Тайны археологии. Радость и проклятие великих открытий

Да. Формально Эхнатон не был первым. Но он первым пошел на открытый конфликт с Амоном (читай: жрецами). Он построил Дворец Атона просторнее и выше, чем Храм Амона в Карнаке — построил в непосредственной близости от Храма Амона. Он первый заказал и изготовил из лучшего камня гигантские собственные статуи, которые должны были стоять в Храме Атона в Фивах (Карнаке). Не просто гигантские статуи, а вопиюще уродливые, с точки зрения изобразительных канонов, статуи. Ни лицо, ни тело фараона они не «улучшали», а, наоборот, утрировали физические недостатки царя — узкая голова-дыня, хилое тело, тонкая талия и женские бедра… Вероятно, до конца пройдя путь от скандала до разрыва со жрецами, Эхнатон и совершил очередной шаг — поехал «на золотой колеснице» выбирать место для новой столицы, … а попутно пришёл к мысли оставить себе одного-единственного бога — Атона. Тысячелетия так плотно «спекли» всех богов в единый «пирог», что от любого из них в отдельности отречься было невозможно: или терпи, или отрекайся от всех сразу! Эхнатон выбрал последнее.

Сказав «А», надо было говорить и «Б». Знать и жречество Атона приходилось подбирать не из аристократического класса, а из верных простолюдинов. Однозначно это не подтверждается, но все же в текстах, восславлявших Атона и фараона на стенах многих так и не занятых «хозяевами» усыпальниц, вельможи признались в своем происхождении из самых низов — немху (нищий): «…Я просил хлеба, а он (Эхнатон) дал мне и земли, и людей. Теперь я большой начальник». Это не чей-то дословный текст, а основной смысл, квинтэссенция самохвальных надписей в гробницах. Эти слова можно отнести к кому угодно — к зодчим Пареннеферу, Хатиаи, Туту, Май, Маанахтутефу и другим; к скульптору Тутмесу; к военачальнику Рамесу и верховному жрецу главного храма Дома Атона — Панехси. Эти люди, мастера своего дела, построили для Эхнатона — из ничего и за короткий срок — великолепный город Ахетатон, остатки улиц которого проступали из-под земли вплоть до середины XIX века н. э… Камень для строительства домов ими почти не использовался, глиняный кирпич-сырец помог очень быстро возвести основные стены, а отделывались они часто вместо известняка и камня — цветной стеклянной и фаянсовой пастой, глазурью, золотым листом и устойчивой краской. Древние рецепты приходилось либо осваивать заново, либо создавать на месте. И мастера преуспели!

В Ахетатон была завезена земля, высажены взрослые кусты и деревья (не было времени разводить саженцы), выкопаны и заполнены каналы, бассейны, дно и стены которых были расписаны под натуральные водоросли и цветы — лилии и лотосы, в заросли запустили животных, в воду — рыб и водоплавающих птиц. В ветвях деревьев запели птицы певчие. Затейливые узоры и цветы на стенах павильонов и дне бассейнов казались не декоративными, а живыми! Где Эхнатон был действительно первым — так это в реализме Амарнского искусства. Археология и все человечество в результате раскопок и исследований стали обладателями первых в истории подлинных портретов царей и цариц, вельмож и чиновников, простых людей той блестящей и трагической эпохи.

Дом Атона, Дворец Атона, храм «Проводов Атона на покой», храм «Тень Ра» — всё, что обещал, Эхнатон и его соратники выстроили, и оно действовало! Город был застроен великолепными дворцами, жилищами знати, лестницами, портиками, беседками, павильонами. Водная гладь Нила была заполнена ладьями и барками. Был построен поселок для рабочих и ремесленников, в котором они проводили, впрочем, только выходной день: всю неделю люди оставались в Ахетатоне. Мастерские художников и скульпторов строились не намного беднее, а иногда и богаче домов знати: творчество в Ахетатоне ценилось, может быть, в первый и в последний раз в истории, по заслугам.

Как это в Египте бывало не раз, тот немногий камень, что оставался в Ахетатоне, вывезли на новое строительство новые фараоны, а ненужный известняк растащили по своим нуждам последующие поколения. Остаток руин исчез с лица земли совсем не так давно — за XVIII–XIX века н. э. — по причине прихода в долину племени, основавшего деревню Эль-Амарна.

В сравнении с Долиной царей, гробницы в Ахетатоне мелковаты и менее богаты. Сама скала здесь менее прочна, и Ахетатон, облицованный лишь местами прочным завозным материалом, а в основном тем же известняковым камнем, как бы уже заранее собирался быть обреченным на недолгий век. Судьба незавидная — и для города, и для хозяина, его построившего. Красота, но зыбкость, а может быть, вовсе не безумство Эхнатона заставили людей, не готовых к восприятию единобожия, отказаться от культа Атона и возвратиться — вероятно, с покаянием! — в Мемфис и Фивы, к старым надёжным богам.

Семь претендентов на золотой гроб