Тем временем в Каире к Египетскому музею стали пристраивать специальное отдельное крыло для работы и хранения новой экспозиции. От Службы древностей Картер получил специальное разрешение использовать усыпальницу фараона Сети II как лабораторию и мастерскую. В нее переносили по одному предметы из гробницы, предварительно обрабатывали и отправляли в Каир. Были привлечены к работе другие археологи — Литгоу, куратор Египетского отдела Метрополитен-музея; Бертон — фотограф; Уинлок и Мейс, тоже из Метрополитен-музея; рисовальщики Холл и Хаузер, Лукас — директор египетского департамента химии. Алан Гардинер прибыл для расшифровки надписей, ботаник профессор Перси Ньюберри — для определения цветов, венков и других найденных в гробнице растений.
В Передней комнате обнаружили более шестисот предметов, и все они были тщательнейшим образом описаны и зарисованы самим Картером.
Многое, с чем столкнулся Г. Картер, было впервые. Первый нетронутый царский гроб, первая по количеству предметов коллекция, первый… ажиотаж вокруг раскопок, поистине всемирный! Ни разу археологи не сталкивались с этой проблемой: сотни репортеров, толпы посетителей, мешающие работать. Мировая пресса публиковала свои выводы на ту или иную тему — вплоть до того, что «Тутанхамон является тем самым фараоном, при котором произошел исход евреев из Египта». Позволил себе далеко идущие выводы и В. Викентьев, писавший с места событий в Москву. По-своему растолковав зажатость помещения гробницы, он решил, что Тутанхамон был перезахоронен, и не единожды — по примеру неприкаянного Рамзеса III, которого жрецы переносили с места на место три раза! Он даже нашёл единомышленников якобы в лице Борхардта, Ранке и Бенедита. И при этом путался в именах фараонов и жены Тутанхамона Анхесенпаамон…
Наконец, Картер очистил Переднюю комнату и был готов размуровать вход в «Золотой Чертог». Из всех желавших присутствовать при этом событии лишь корреспондент «Тайме» был допущен внутрь.
О вскрытии «Золотого Чертога» рассказывал сэр Алан Гардинер: