Тайны архива графини А.

Но в первую очередь нужно было позаботиться о костюме. Вооружившись иглой и ниткой, несколько часов я посвятила этому исконно женскому занятию. Видели бы меня в эту минуту мои тетушки. Они бы подумали, что наконец-то я взялась за ум.

В качестве подручного материала я использовала найденные мною вещи принадлежавшие, скорее всего, прислуге. Еще вчера я обнаружила в одной из комнат целый склад юбок и платьев, довольно симпатичных и, скорее всего, пошитых под непосредственным руководством старой барыни. Аккуратно сложенные в комодах, они дожидались своего часа, когда нормальная жизнь вновь установится в господском доме. Поэтому мне оставалось только немного ушить все это по своей фигуре и подобрать платочек и лукошко.

— Что может делать такая симпатичная крестьянская девушка в лесу? — спросила я у своего отражения в зеркале и сморщив носик и почесав в затылке, сама же и ответила: — Грыбы собирать, чего же еще?

Именно так я и произнесла — «грыбы», и это подслушанное у собственных крестьян словечко настолько соответствовало моей теперешней внешности, что я не выдержала и рассмеялась.

Но в таком виде я не могла показаться в Лисицыне. Я снова переоделась в свое платье, и только после этого вызвала к себе Степана.

— Лошади готовы, — сказал он, входя в дом. Вот за это я и люблю больше всего своего Степана. В какое бы время дня или ночи я ни вызвала его, он всегда произносит эти слова. Поэтому, перекусив на дорожку и напившись кофе, я уселась в карету, держа на коленях корзинку со своим маскарадным костюмом.

— Куда ехать? — спросил Степан и, услышав мой ответ, лихо щелкнул кнутом и выкрикнул какое-то нечленораздельное междометие, может быть, на лошадином языке, передать звучание которого на бумаге совершенно невозможно.

Сытые, отдохнувшие лошади, истосковавшиеся по своей лошадиной работе, бежали резвой рысью, время от времени норовя перейти на галоп. Поэтому я не успела опомниться, как добралась до нужного места.

Приказав Степану остановиться, я вылезла из кареты и отпустила его домой, взяв с него слово, что он будет приезжать сюда каждый день по три раза и ждать меня в течение часа. На рассвете, в обед и на закате.

Таким образом подготовив себе путь для отступления, я вошла в лес и дождавшись, когда стук копыт затихнет, переоделась и спрятала свое платье в огромном дупле, словно специально предназначенном для подобных целей.

Поначалу все складывалось как нельзя лучше. После недавних дождей в лесу действительно были грибы. И хотя я не очень в них разбираюсь, через некоторое время набрала целое лукошко, которое уже оттягивало мне руку.

Через некоторое время нога опять начала беспокоить меня, и все чаще я присаживалась отдохнуть, а при ходьбе снова хромала.

Я уже собиралась выбросить большую часть грибов, но в это самое время услышала чьи-то голоса.

Лес принадлежал Орловскому и, скорее всего, это был кто-нибудь из его людей. Во всяком случае я надеялась на это, хотя настоящая крестьянка на моем месте скорее испугалась бы. Грибы, ягоды и прочие дары леса по закону тоже принадлежали хозяину леса, и он вряд ли оставил бы эту потраву без наказания. Но именно в этом и состоял мой план. Во всяком случае, это был единственный пришедший мне в голову повод для «знакомства» с хозяином леса.

Я постаралась как можно натуральнее изобразить ужас на своем лице и даже попытку бегства при встрече с двумя бородатыми мужиками с топорами в руках.

— Эй, хромоножка, ты куда поскакала? — смеясь, крикнул один из них.

— Ату ее, кикимору, — в тон ему гикнул другой и пробежал несколько десятков шагов в моем направлении.

Судя по всему, они искали развлечений, и хромая девушка в лесу как нельзя лучше подходила для этих целей.

Я решила им подыграть и довольно натурально упала и закрыла лицо руками. Жест вполне естественный для робкой крестьянки в подобной ситуации.

Разумеется, изображая ужас, я только провоцировала их на озорство и демонстрацию своей силы и власти. Но меня совершенно не устроило бы, если бы они отпустили меня, пожелав счастливого пути. А поначалу они, кажется, именно это и собирались сделать. Во всяком случае, интерес ко мне у них появился лишь тогда, когда они подошли ко мне вплотную и заставили оторвать руки от лица.

— А она хорошенькая, — игриво заметил более молодой из них и сделал попытку погладить меня по голове.

— Не обижайте меня, — испуганно попросила я.

— Да ты и так Богом обиженная, — миролюбиво заверил меня второй, намекая на мою хромоту.

— Я ногу подвернула и идти не могу, — пожаловалась я и убила таким образом двух зайцев. Объяснила причину хромоты и сообщила, что не обладала врожденным уродством.

— Ну-ка, дай посмотрю, — с видом знатока предложил «добряк».

Я стыдливо прикрыла ноги юбкой и отползла в сторону, уронив при этом лукошко и рассыпав грибы.

— А ты откуда будешь-то? — явно заинтересовался его молодой товарищ.

— Из Лисицына я. Иду мимо, смотрю — грыбы…

— Грыбы-ы, — передразнил меня парень. — А ты знаешь, что тебе за эти грыбы положено?

— Так я же чуток… Самую малость…