Тайны архивов: вырванные страницы

А кто освободил Европу от фашистского мракобесия? В резолюциях ПАСЕ о колоссальных жертвах советского народа почти не упоминается. И как же реагировала на подобные консультативные рекомендации ПАСЕ та часть российской политической элиты, которой, что называется, это было положено сделать по своему статусу?

Первый шаг, несмотря на явное опоздание, был сделан в правильном направлении. Реакцией на попытки наших западных «партнеров» пересмотреть сталинский период

советской истории явился указ № 549 «О комиссии при Президенте РФ по противодействию попыткам фальсификации истории в ущерб интересам России», который 15 мая 2009 г. подписал тогдашний Президент России Д. А. Медведев.

Комиссия проработала почти три года, провела целых два (!!!) заседания, почему-то не решила поставленных перед ней задач по отпору агрессивной гибридной войне, развязанной Западом против России, и оказалась в закрытом состоянии – указ № 549 отменил 14 февраля 2012 г. все тот же Дмитрий Анатольевич Медведев[103]. Кто-то из членов комиссии посчитал, что комиссия выполнила свои задачи, а кто-то оценил комиссию как изначально бесполезную.

Очевидно, на наш взгляд, что сегодняшней российской политической элите стоит задуматься об энергичном противостоянии на государственном уровне той активной и циничной западной программе по разрушению исторической памяти россиян, которая длится уже несколько десятилетий. Нам необходимо разработать новый подход к концепции национальной безопасности и включить в нее специальный раздел «историческая безопасность», подразумевая не только защиту правды о Великой Отечественной войне, но и обо всем советском периоде нашего недавнего прошлого с его ошибками и победами.

Хотелось бы надеяться, что сотрудники Администрации Президента РФ и Совета национальной безопасности России прислушаются к этому предложению.

Перейдем теперь к анализу некоторых архивно-следственных дел (далее АСД. – А. Д.) работников центрального аппарата НКВД СССР 30-х годов прошлого века, которые хранятся в ЦА ФСБ РФ, и рассмотрим особенности этих исторических источников.

Начнем с АСД И. И. Шапиро, начальника 1 специального отдела, занимавшегося учетом и статистической отчетностью НКВД СССР[104]. Прежде всего отметим, что И. И. Шапиро не был кадровым чекистом, почти вся его предыдущая карьера проходила в аппарате ЦК ВКП(б), где он с марта 1935 г. по январь 1937 г. являлся одним из помощников Ежова по Комитету партийного контроля.

По собственному желанию И. И. Шапиро в начале 1937 г. перешел на работу в ежовский секретариат НКВД СССР и оказался свидетелем, участником и в конце концов – одной из жертв трагических событий 1937–1938 гг. Совершенно неожиданно для него самого Шапиро, находясь в непосредственном подчинении Ежова, был арестован 13 ноября 1938 г. по ордеру, подписанному тогдашним заместителем Ежова – Л. П. Берией[105]. Арест произошел в служебном кабинете Шапиро, который не смог даже сообщить о случившемся Ежову. Уже тогда И. И. Шапиро, очевидно, понял всю серьезность своего ближайшего будущего.

В АСД Шапиро не отражены никакие официальные контакты со следствием в первые шесть дней после ареста. Первый официальный допрос Шапиро был проведен 19 ноября 1937 г. заместителем наркома внутренних дел Л. П. Берией, что, безусловно, являлось неординарным фактом – далеко не каждого арестованного допрашивал заместитель народного комиссара[106].

Структура допроса показывает тщательную, хорошо продуманную тактику его проведения: сначала следовали общие вопросы о нарушении социалистической законности, о преступлениях, творимых в комиссариате под руководством Ежова.

Приведем в качестве примера один из сюжетов протокола:

«[…] Вопрос: Вы все-таки не сказали – в чем заключались перегибы в оперативно-следственной практике.

Ответ: Прежде всего эти перегибы выражались в прямой фальсификации следственных дел.

Вопрос: Например?

Ответ: Таких примеров много. Еще при Заковском[107] УНКВД по Московской области был арестован некий гражданин. По следственным материалам устанавливалось, что он – поляк, служил в польской армии и переброшен в СССР в шпионско-диверсионных целях. В соответствии с этими данными арестованный во внесудебном порядке был приговорен к высшей мере наказания. При опросе арестованного перед его расстрелом выяснилось, что он в Польше никогда не жил, ни в каких армиях не служил, по национальности – русский, а не поляк, несколько десятков лет живет и работает на Мытищинском заводе.