Тайны архивов: вырванные страницы

Видимо, нам не избежать объяснения с руководством ПНР по трагическим делам прошлого. Время в данном случае не выступает нашим союзником. Возможно, целесообразнее сказать, как реально и кто конкретно виновен в случившемся, и на этом закрыть вопрос. Издержки такого образа действий в конечном счете были бы меньшими в сравнении с ущербом от нынешнего бездействия»[165].

И вскоре, 31 марта 1989 г. на заседании Политбюро ЦК КПСС было принято решение: «…1. Поручить Прокуратуре СССР, Комитету государственной безопасности СССР, МИД СССР, Государственному правовому, Международному и Идеологическому отделам ЦК КПСС в месячный срок представить на рассмотрение ЦК КПСС предложения о дальнейшей советской линии по катынскому делу»[166] (выделено мной. – А. Д.).

Вот таким образом готовилась политическая мина замедленного действия, осколки которой долетают до нас и сегодня. Может быть, одна из главных причин столь поспешных и необдуманных решений – визит в СССР тогдашнего польского руководителя В. Ярузельского, во время которого М. С. Горбачев принес извинения за гибель польских офицеров?

Это – тщательно продуманная, предательская по отношению к своей стране позиция тогдашнего советского руководства во главе с незабвенным М. С. Горбачевым и продолженная не менее колоритной фигурой Б. Н. Ельцина.

Читателям, впервые столкнувшимся с катынской темой, приведем лишь несколько вопросов, на которые до сих пор, если предположить авторство НКВД СССР в расстреле поляков, нельзя ответить вразумительно.

1. Зачем сотрудникам НКВД в 1940 году необходимо было казнить поляков немецкими пистолетами «Вальтер»? Что, все эти сотрудники были провидцами уровня Вольфа Мессинга и знали, что в сентябре 1941 года немецкие войска захватят Смоленск и поэтому на немцев можно будет «списать» свои преступления?

2. Ни поляки, ни немцы не отрицают очевидный факт: при эксгумации трупов было установлено, что польские военнослужащие были одеты в военную форму со знаками различия: рядовые, капитаны, майоры и т. д.

Но тогда спрашивается, знают ли авторы, глубоко и искренне искажающие историю трагедии польских военнослужащих, что в НКВД СССР существовал специальный приказ, категорически запрещающий военнопленным носить какие-либо знаки воинского различия? В советском плену не было рядовых, офицеров и генералов – были лишь военнопленные.

Читаем сегодняшний учебник по истории для старшеклассников:

«По решению Политбюро ЦК ВКП(б) от 5 марта 1940 г. 21 857 офицеров и других арестованных поляков были расстреляны. Подлинные документы так называемого катынского дела опубликованы в России лишь в 1993 г.»[167] (Катынь – район вблизи Смоленска, где весной 1943 г. германские власти обнаружили захоронения 3 тыс. военнопленных польских офицеров, расстрелянных в 1940 г.). И ведь эта цитата – не просто досадное недоразумение из «наследия» партийных чиновников 80—90-х годов, которые не удосужились проверить достоверность своих источников по катынской трагедии.

Сразу же хочется спросить у авторов учебника: если вы не считаете нужным сообщить своим ученикам о других версиях катынской трагедии, то почему вы, вычитывая рукопись перед изданием, не обратили никакого внимания на очевидную авторско-арифметическую несуразность – если расстреляли 21 857 человек, а при вскрытии могил обнаружили только 3 тысячи трупов, куда пропали останки 18 857 польских офицеров? А может быть, всего и было расстреляно около 3 тысяч человек, учитывая приговоры, которые были вынесены советскими судами за бесчинства, творимые так называемыми польскими осадниками при ополячивании украинцев и белорусов на территориях, отошедших Польше после российско-украинско-польской войны 1920 года?

Эта цитата, на наш взгляд, – еще одно свидетельство отсутствия осознанной и глубоко продуманной государственной политики по защите исторической памяти нашего народа и прежде всего защите молодого поколения от сознательного извращения нашими политическими «партнерами» отечественной истории.

Итак, мы узнали, как появилось на свет божий горбачевско-ельцинское признание в советском авторстве катынской трагедии.

И чем быстрее мы исправим эту политическую ошибку, тем лучше для нашего пока еще не до конца потерянного государственного суверенитета.

В заключение главы приведем еще одно, почему-то «забытое» тогдашним советским руководством, свидетельство Анны Михайловны Алексеевой, работавшей в годы оккупации в немецкой столовой, о расправе немцев над польскими пленными. Свои показания А. М. Алексеева давала для использования нашей прокуратурой в Нюрнбергском процессе над фашизмом.

Документ выявил и предложил для публикации доктор исторических наук, профессор В. А. Сахаров.