Тайны Балтийской Атлантиды

Вообще-то славянские «вооруженные мигранты» в основном и изначально стремились переселиться на справедливо представлявшиеся им куда более привлекательными земли Восточной Римской (Ромейской, Греческой, «Византийской») империи, расположенные на Балканском полуострове, в бывшие римские дунайские провинции, отличавшиеся благодатным климатом, плодородием и «благорастворением воздухов» (выражаясь языком церковнослужителей). Подобно германцам эпохи Великого Переселения народов, славяне (в широком смысле слова) переняли немало из наследия поздней Античности, перенеся все это в ходе своей последующей миграции на куда менее благодатный и плодородный, зато куда более скудный и суровый Север, после того, как некоторые славянские племена были вынуждены отступить туда под натиском тюркских завоевателей — авар (пришедших из Центральной Азии жужаней, или же жуанжуанов — «обров» нашей «Повести Временных Лет», принесших, кстати говоря, по мнению большинства военных историков, в Европу конские стремена). Однако культурные связи отошедших на Север славян с Югом не оборвались и после этого. И лишь после вторжения очередных завоевателей с Востока — угров-венгров-мадьяр — и разгрома ими славянской Великоморавской державы — смолкло биение пульса Ромейской империи, ощущавшееся во всем западнославянском регионе вплоть до побережья Балтийского моря.

Со славянскими переселенцами в интересующий нас регион пришли, выражаясь современным языком, сельскохозяйственные инновации — например, культура выращивания ржи и использование лошади как пахотного и транспортного средства. Славяне-ободриты, или бодричи, достигли выдающихся успехов в коневодстве. Их лошади считались «доброезжими» (как выражались на Древней Руси и в Московском государстве). Упомянутый выше «(земли) разведчик»— дипломат-(рабо)торговец из арабской Испании Х века Ибрагим ибн Якуб сообщал о вывозе лошадей из славянских земель, как о весьма прибыльной отрасли внешней торговли. В том же Х веке один римско-германский император за большие деньги нанял тысячу ободритских конных воинов для участия в очередном военном походе на Италию, с целью добиться увенчания своей главы «римской» императорской короной из руки папы-епископа Первого, Ветхого, Рима на Тибре.

Вырубая вековые леса и расчищая землю под пахоту, северозападные славяне, посредством подсечного земледелия и сохи, осваивали либо девственные, либо когда-то использовавшиеся прежними обитателями, но заброшенные, после их ухода, сельскохозяйственные территории. При этом они действовали чрезвычайно энергично и активно, о чем по сей день свидетельствует тот факт, что примерно половина всех германских населенных пунктов восточнее Эльбы была основана на месте славянских поселений и носит названия славянского происхождения, во многих из которых сохранилась память о практикуемом их основателями подсечно-огневом земледелии[67], или, по-немецки — «Брандродунг» (Brandrodung), либо же вообще о корчевании леса (по-немецки — Rodung, Roden — «Родунг», «Роден») — от этого бесчисленные частики «бранд−», «−роде» или «−рода» в современных восточногерманских топонимах. В ходе своего продвижения на Запад (говоря по-немецки — «Дранг нах Вестен»), остановленного только упрочившимся на рубеже VII–VIII веков германских племенным союзом саксов — предков позднейших немцев-саксонцев — славянские переселенцы основывали свои поселения преимущественно на берегах водоемов, окруженных смешанными лесами, богатыми дубом и буком. Водоем обеспечивал поселенцам защиту от вражеских нападений (по крайней мере — с одной стороны) и давал возможность поить домашний скот. Лес обеспечивал их древесиной, а также желудями и буковыми орехами для откорма скота, преимущественно — свиней. Возможно, расчистка земли под пашню подсечно-огневым способом подготавливалась выгоном скота, после чего подлесок вырубался топорами, тесаками или серповидными орудиями, а затем начиналась рубка собственно леса. В лесу рубили деревья или подсекали их, подрезая кору, чтобы деревья высохли. По прошествии года срубленные деревья сжигали, производя посев прямо в древесную золу, являющуюся хорошим удобрением. Удобренную таким образом землю поселенцы обрабатывали деревянной сохой, которая, в отличие от вошедшего в употребление впоследствии плуга, не переворачивала, а лишь разрыхляла поверхность земли. С точки зрения активного освоения целины соха была весьма целесообразным сельскохозяйственным орудием, поскольку применяющий соху пахарь мог без особых затруднений обходить оставшиеся по тем или иным причинным не выкорчеванными древесные пни и корневища. Вполне очевидные недостатки сохи славянские землеробы стремились скомпенсировать, используя метод перекрестной пахоты. В качестве рабочего скота ими первоначально использовались волы, впоследствии же — как сообщал довольно часто, скажем, Гельмольд из Босау — лошади (этот переход с волов на лошадей дает нам основание предполагать использование вместо простой сохи уже некоего прообраза колесного плуга)[68].