Тайны Белого движения. Победы и поражения. 1918–1920 годы

В стане большевиков, как это водится, поднялась паника. Был оставлен Луганск. В 13-ю армию прибыл Троцкий, немедленно распорядившийся начать расстрелы командиров, виновных, по его мнению, в катастрофе: белыми были разбиты наголову Еврейский коммунистический полк, Воронежский, 2-й Интернациональный и Особый кавалерийский полк красных… «Особенно озверели казаки, когда им пришлось столкнуться с батальонами еврейских коммунистов, шедших в бой с голубым национальным знаменем. Дрались эти батальоны очень плохо и трусливо, пытаясь сдаваться при первом же хорошем натиске. Казаки рубили их беспощадно. Однажды под Екатеринославом, каким-то чудом, батальон мобилизованных евреев был взят в плен живьем. Я отослал их в тыл в сопровождении собственного конвоя. — Рубить, рубить! — кричали казаки со всех сторон, но конвой все-таки доставил их благополучно к поезду»[114].

Дойдя до Бахмута, корпус Кутепова получил в пополнение Алексеевский полк и начал развивать успех, двигаясь вдоль Северного Донца, продвигаясь на Славянск, Изюм и далее на Харьков. 6 мая 1919 года Ленин нетерпеливо телеграфировал в РВС Южного фронта, возмущаясь промедлением с расправой над казаками и, спрашивая, не нужно ли направить еще и дивизии чекистов для полного и окончательного подавления восстания. Троцкий дал распоряжение подготовить особый экспедиционный корпус, командовать которым было поручено некоему Хвесину. Корпус состоял из двух дивизий (по одной от 8-й и 9-й армий), а также 14 маршевых рот, подразделений, состоявших из красных курсантов, нескольких полков и флотских команд; в общей своей численности экспедиционный корпус достиг 40 тысяч человек. Началось наступление, однако уже на второй день был окружен Кронштадтский полк, напуганный трещотками казаков, имитирующими пулеметную стрельбу, потерял управление, был прижат к Дону и вырублен шашками. Артиллерия экспедиционного корпуса обрушила на позиции казаков десятки сотен снарядов; отвечать казакам было нечем. Они отходили, удерживая наседающую лаву красных на каждом возможном рубеже. К 25 мая Троцкий снова выпустил приказ, содержащий призыв к полному уничтожению станиц, которые могут оказать сопротивление на пути экспедиционного корпуса. При каждом крупном подразделении были учреждены команды факельщиков для поджога домов в занятых станицах. Н. Э. Якир приказал расстреливать каждого второго из не успевших убежать из сопротивлявшихся станиц мужчин, стариков и детей. На непокорные станицы обычно обрушивался град снарядов, продовольствие отнималось, а домашние животные уничтожались. У станицы Вешенская день и ночь работала переправа, позволяя бегущим от красных карателей жителям перебираться на другой берег Дона. На низком берегу Дона казаки заняли свою последнюю линию обороны. Укреплялись, рыли траншеи, возводили спешным порядком блиндажи. Красные части вышли на правый берег Дона и начали обстрел лагеря беженцев, разнося ветхие времянки непрерывным артиллерийским огнем. Окопавшиеся пулеметные расчеты красных открывали огонь по любой движущейся цели, которую могли заметить при дневном свете. От каждой казачьей сотни назначались 1–2 отменных стрелка, которых снабжали достаточным количеством патронов, чтобы прицельно бить по пулеметчикам и красным наблюдателям.

В эти непростые для судеб русских армий дни в Ставрополе 6 мая 1919 года состоялся Южно-Русский Церковный Собор, образовавший временное Высшее Церковное Управление на Юго-Востоке России, объединившее все находящиеся вне советской власти епархии. Отдельно управлялись сначала епархии в Сибири и на Дальнем Востоке, не установившие связей со Ставрополем. «Учреждение Высшего Церковного Управления и его постановления получили признание Патриарха Тихона и органов его управления и таким образом… стало вполне каноническим учреждением и по способу учреждения (Собором) и по призванию его Центральной Всероссийской Церковной Властью»[115].

Это сугубо церковное событие явилось значительным поддерживающим и воодушевляющим фактором для представителей Белого движения, придающим освященность всему Белому делу, вопреки распространявшейся большевиками версии о том, что Святейший Патриарх Тихон «не поддержал Белого движения».