Тайны бронзовой статуи

Воздух огласился радостными восклицаниями, легкая краска залила прелестное лицо Елисаветы, и слабая улыбка промелькнула на ее губах. Тихим, дрожащим голосом она коротко поблагодарила барона Альтендорфа и его сына за вежливость, потом, сделав своим женщинам знак следовать за нею, удалилась в приготовленные для нее комнаты.

Вечером великолепный пир происходил в большой зале, так роскошно украшенной, но королева, как ее называли теперь, сославшись на усталость, не присутствовала на обеде.

Было около полуночи, лампы заливали ярким светом залу, и никто не думал уходить. Вино текло, можем сказать, потоками, ибо вельможи, по взаимному согласию, выбрали барона Альтендорфа командующим королевской армии.

Одного из присутствующих, маркиза Шомберга, обидели почести, которыми осыпали барона Альтендорфа. И хотя он не смел громко протестовать, в сердце у него кипела ярость. Его гордый дух был оскорблен, честолюбие обмануто. Он надеялся, что высокое звание и огромные богатства, делавшие его выше барона Альтендорфа, обязательно примут в соображение, тем более что он уже стал президентом совета вельмож в Праге. Однако он сумел, хоть и с трудом, сдержаться и скрыть свои чувства. Мало того, он присоединил свои приветствия к приветствиям других вельмож, и, похоже, никто не заподозрил его в неискренности.

Итак, было около полуночи, когда энтузиазм гостей достиг вершины. Вдруг музыка прекратилась, один из вельмож встал и знаком попросил молчания.

А потом он красноречиво описал положение той, которую они признали своей государыней. Он представил принцессу более одинокою, чем самый смиренный из ее подданных, хотя она находилась в окружении преданных сердец, готовых умереть за нее. Далее он заговорил о верности престолу и патриотизме барона Альтендорфа, сделавшего из своего замка штаб-квартиру борьбы против таборитов. Затем, вернувшись к одиночеству королевы, заметил, как было бы хорошо для ее счастья и общественных интересов, если бы она вышла за сына какого-нибудь знатного вельможи. Подобный союз, прибавил оратор в заключение, доставил бы удовольствие богемской аристократии, которая с гордостью приняла бы короля, избранного из ее среды. Народ тоже одобрил бы такую меру, ведь у соседних государств не осталось бы ни малейшего предлога вмешиваться в дела Богемии.

Речь эта вызвала гром рукоплесканий, и вельможи единогласно провозгласили, что супругом королевы Ели-саветы должен стать сын барона Альтендорфа. Было более часу, когда гости встали из-за стола и разошлись по своим комнатам. Лампы погасли, усталые слуги удалились, часовых сменили на валах, и тишина воцарилась в большой феодальной крепости.

Глава 69 Монах и барон

Киприан присутствовал на обеде, он ушел за несколько часов до того, как возник вопрос о союзе Родольфа с королевой Елисаветой.

Проснувшись рано на другое утро, он попросил Губерта узнать, может ли принять его барон Альтендорф. Старый управитель удалился и, воротившись через несколько минут, повел монаха в комнату барона.

– Здравствуйте, отец мой, – сказал барон. – Какое дело подняло вас ни свет ни заря? Не неприятные известия, надеюсь?

– Нет, – ответил монах, – просто мне надо сказать вам несколько слов наедине.

– Хорошо, – кивнул барон. – Губерт, вы можете идти.

Старый управитель поклонился и вышел, но вместо того, чтобы отправиться к себе, он проник в комнату, смежную со спальней барона.

– Теперь мы одни, – сказал барон, так что говорите без опасения. Очевидно, вы намерены подробно описать экспедицию, предпринятую вами третьего дня и закончившуюся столь неудачно.

– Нет, я не хочу утомлять вас таким рассказом, – заявил монах. – Достаточно будет сообщить, что, если мы и потерпели неудачу, то лишь благодаря внезапному появлению того самого человека, что вывел вас из пражской крепости.

– Мой освободитель назвался каким-то Анжелом Вильдоном, – заметил барон. – Помнится, вы обещали рассказать что-то интересное о нем. Вы за этим пришли?

– Отчасти, – ответил Киприан. – Знайте, что из крепости вас вывела молодая и очаровательная женщина…

– Женщина?! – вскричал барон. – Это невозможно! Впрочем, теперь я припоминаю, когда она приподняла забрало, там мелькнуло нежное девичье лицо…

– А важнее всего то, что сын ваш страстно в нее влюбился, – продолжал монах. – В первый раз, когда он велел ее похитить, она была спасена австрийцем, ехавшим сюда. Вот откуда происходит ненависть Родольфа и его недоброжелательное письмо к вам. Потом ваш сын сумел схватить Анжелу и держал ее пленницей в Красной комнате.

– В Красной комнате! – повторил барон, побледнев от гнева. – О! Если Родольф осмелился на подобный поступок и если Губерт позволил ему…

– Успокойтесь, – перебил монах, – ваш сын ничего не знает о трибунале Бронзовой Статуи, и если ему пришла фантазия запереть Анжелу в Красной комнате, то Губерт никак не мог этому воспрепятствовать.