Тайны Чернолесья. Пробуждение

— Ты не хуже… ты лучше, — Роткив присел рядом с ней, утирая льющиеся слезы, которые Лиса уже не пыталась скрывать, — такая девушка, как ты, заслуживает большего, чем одна или две ночи, проведенные в чужой постели.

— Не в чужой… в твоей…

— Прекрати. Я не стою твоих слез.

— Я люблю тебя, — она и не подумала начинать одеваться, продолжая сидеть прижавшись к нему.

— Вот поэтому ты и должна уйти, — от вида заплаканных серых глаз сжималось сердце, но он не мог изменить свое решение. — Что я могу тебе предложить? У меня нет ничего. Даже памяти, — с горечью добавил он.

— Мне ничего не нужно… только ты…

— Лиса, сейчас ты оденешься и пойдешь в свою комнату, а потом мы забудем об этом недоразумении.

— Это не недоразумение! Я хочу быть с тобой! Ты совсем меня не любишь? Как ты можешь меня так просто прогнать?!

У менестреля не поднялись руки ее выставить в таком состоянии. Он приобнял девушку, уткнувшуюся ему в плечо, и успокаивающе гладил по спине, пока рыдания не стихли, и она не уснула. Сам же Роткив, в размышлениях, не сомкнул до утра глаз. Осторожно переложил спящую на край, укрыл одеялом и покинул комнату.

Забытый светильник так и горел, пока не закончилось масло.

Как только занялась заря, Роткив перестал мерить шагами просторную террасу поместья и направился к конюшням. Мысли бурлили в голове, не давая покоя. Он подумал, что быстрая скачка поможет привести в порядок растревоженные чувства.

Оседлав вороного, певец бросил его с места в галоп по направлению к вчерашнему озеру.

Зря… ох, зря все-таки он, наверное, так и не удосужился за время путешествия навестить алтарь Богини. В том, что память вернется, как только он коснется священного камня, Роткив не сомневался. Вот только воспоминаний он не хотел. Его устраивали эти два года, проведенные в дороге, когда ни о чем не нужно было думать и ничего не нужно решать. Песни, дуэли, скачки, женщины, которые не рассчитывают ни на что, кроме ласки и маленького знака внимания со стороны странствующего барда. Эдельвия… Коэнрий… Халан… Башанг… даже до Арамаи они добрались. Новые люди, обычаи, новые места… дорога… вот теперь Мароста. А дальше? Снова Эдельвия? Или путешествие по северному морю, на которое на днях намекнул неугомонный Теольдий? И никаких воспоминаний и никакой боли. Почему-то он не сомневался, что в забытом прошлом его поджидает что-то трагическое. До сегодняшней ночи он не хотел знать. Гнал от себя эти мысли. Топил в вине, песнях и разудалом веселии.

Но явление Лисании спутало его чувства. Сейчас, несясь верхом в бешеном галопе, менестрель пытался снова вытрясти эти думы из головы. Выбить их встречным ветром, снова вернуть хрупкое состояние бездумного покоя, которым жил еще вчера.

«Ах, Лиса… светловолосая разбойница с дерзким взглядом и нежными руками! Что же ты нашла в оборванном бродяге, подобранном на широком тракте? — ветер трепал длинные волосы барда, прохладный утренний воздух освежал кожу. — Что заставило тебя влюбиться в мужчину без прошлого и будущего?» Он ненавидел себя за то, что не может полюбить эту милую девушку так, как она того заслуживает и сделать ее счастливой на всю жизнь.

Озеро открылось внезапно из-за деревьев, и он, не останавливая коня, влетел в обжигающие холодом брызги, продолжая скачку по мелководью вдоль берега. То, что нужно для прояснения мыслей и упорядочивания чувств! Да! Он поедет к алтарю! Пусть это будет камень Серых Скал, раз уж они неподалеку от этого поместья. Сейчас он вернется и скажет Риммию, что согласен. Нужно вернуть себя, какую бы боль ни принесли с собой воспоминания.

Руазий. Истен. Весна 299 г от разделения Лиории. Агния.

— Виллем, друг мой, что произошло? Что с тобой? Почему в городе только и говорят о самоубийстве раскаявшегося в своих злодеяниях принце? Ты не успел? Стасий погиб, и это действительно его останки найдены в ущелье недалеко от Яльской крепости, как поговаривает народ? — Не переставая задавать мучавшие ее вопросы, Агния быстрыми шагами пересекала длинную комнату чародея, на ходу скидывая с себя дорожный плащ.

Заметив, наконец, что лежащий на кровати и не ответивший ей Виллем, смертельно бледен, бросилась к нему, присела у изголовья. Не говоря больше ни слова, девушка гладила и целовала разметавшиеся по подушке черные волосы, впавшие щеки, горящий лоб и пересохшие губы чародея, пока он не произнес едва слышно, посмотрев на Агнию затуманенным взглядом:

— Я спас ему жизнь, Агния… как обещал… перенес тайный ход… по слишком много сил потрачено… не рассчитал…

— Стасий жив? Виллем, спасибо тебе… — Агния резко переменилась в лице, не в силах скрыть переполнявших ее эмоций. Чародей заметил, как озарилось радостью лицо подруги, и сделал попытку улыбнуться. Впрочем, девушка почти сразу же переключилась на больного, как бы устыдившись своей вспыхнувшей радости. — Но, Виллем, зачем ты отдал свои силы на чары? Почему не воспользовался тем, что умеешь, как темный чародей? Тебе же никогда не вернуть потраченных на это лет жизни!

— И ты, полагаешь, что Еугений не обнаружил бы тогда… — грустно усмехнулся Виллем.

Агния кивнула: