Тайны чужого мира

– При тщательном подборе полированных гребных винтов, оптимальном погружении антикавитационных плит и идеальном угле наклона мотора относительно днища, я думаю, около шестидесяти километров в час, – отозвался я, внимательно следя за кружившимся над нами морским птерозавром.

– Поможете мне сделать все как надо, когда мы вернемся на «Странник»? – не унимался наш юнга. – Тогда на судне будет хороший разъездной катер…

Крылатый гигант потерял к нам интерес – мы находились в рубке, и он, не усмотрев поживы для себя, повернул к югу и стал набирать высоту. Я глянул через плечо на парнишку и невольно улыбнулся – мне была понятна его страсть к моторным лодкам.

– Можешь рассчитывать на меня, – проговорил я, после небольшой паузы. – Если, конечно, у нас получиться доставить полюбившийся тебе раритет на «Странник».

Вновь прибавив ход, я чуть переложил штурвал на правый борт, чтобы отдалиться от берега еще на сотню – другую метров – море здесь было сравнительно мелководным, а мне сейчас особенно не хотелось сталкиваться с новыми неожиданностями. Наташа, положив бинокль на место, взяла следующий апельсин, а мне и брату оторвала от большой грозди по ярко-желтому банану. Темная полоса на горизонте постепенно ширилась, становилась все ярче, и через час уже можно было ясно различить отдельные острова, поросшие пышной, изумрудно-зеленой растительностью. Глянув на часы, я обнаружил, что приближается время смены очередной канистры, а до места предполагаемой остановки еще несколько километров пути. Мне очень не хотелось останавливаться в этом районе моря: из воды временами высовывались длинные шеи плезиозавров, показывались, плавники других, очень крупных ящеров, а над водой носились птеродактили – система островов и прилегающие к ним акватории изобиловали местной фауной. Поручив штурвал своей помощнице, я пробрался на корму и весьма оперативно сменил канистру прямо на ходу – мотор, «хлебнув» воздуха, конечно, заглох, но я запустил его в ту же минуту. Теперь двигаться пришлось осторожней – глубина не превышала нескольких метров, а когда мы углубились в этот настоящий лабиринт мелей и островов, пришлось снизить ход до минимума. Как и в прошлый раз, когда мы преодолевали этот участок (южнее на несколько десятков километров), вокруг лодки запорхали огромные стрекозы, здоровенные жуки и еще какие-то совершенно невероятные (помимо больших комаров) гигантские насекомые. Пришлось срочно закрыть двери рубки и плотно задвинуть бортовые стекла, а мне быть предельно внимательным – местами глубина не превышала одного метра. Однако, несмотря на всю мою осторожность, на протяжении одного часа редуктор мотора несколько раз цеплялся за подводные препятствия – благо, что винт не пострадал ни в одном из этих случаев, а в днище лодки два или три раза бились какие-то крупные животные. Чтобы не заблудиться в этой необъятной сети проливов и проток, мне пришлось ориентироваться по компасу, тем более что я был вынужден часто менять направление, выбирая самые глубокие проходы в этом болоте.

– Нам не пора остановиться? – спросила моя помощница, уставшая от длительного пребывания (а теперь еще и духоты из-за закрытых дверей и окон) в рубке.

– Здесь у нас не будет ни сна, ни отдыха! – отозвался я, осторожно огибая обширную сухую отмель, на которой расположилось какое-то длинное гребенчатое буро-зеленое чудище.

Наташа вздохнула и взяла очередной апельсин, а я почти сразу обнаружил более широкую и глубокую протоку, что позволило мне немного прибавить ход.

XII