Тайны Далечья

Громко скрипнув в тишине, снова сама собой дверь избушки лесной отворилась. Осторожно выглянула Аграфена наружу: вокруг ни души, тихо, даже стылый весенний ветер утих, не качает верхушки деревьев, не стряхивает с них заледеневшие комочки снега, не завывает в лесу неведомым зверем. Вышла девушка из избушки, дверь за ней тут же захлопнулась. Стоит Груня в растерянности, куда идти, не знает, спросить не у кого, хоть бы знак, что ли, какой владычица послала, что же дальше-то? Громкое, раскатистое «карр-р-р» раздалось вдруг с ближайшей ели, глянула Аграфена, сидит там большая ворона, глазом на нее хитро косит, голову набок склонила, словно приглашает куда. С некоторой опаской двинулась девушка вслед за птицей, а та пролетит немного, снова на ветку сядет и поджидает, еще немного пролетит и снова сядет да все на Груню косится, словно убедиться хочет, что та за ней идет. Вскоре впереди послышались голоса, не рев чудищ лесных, не завывание ветра, не заунывный скрип деревьев, а обыкновенная человеческая речь, да еще с взрывами хохота. Любопытно стало девице, прибавила она шагу, вскоре впереди меж деревьев показался просвет, ворона еще раз на нее оглянулась, качаясь на широкой еловой ветке, потом на просвет кивнула и, резко взмыв вверх, растворилась в верхушках деревьев. Девушка же пошла в указанном направлении и вышла на большую поляну.

На поляне сидел тот самый Змей, от которого ей удалось спасти витязя, а может, и не тот самый, кто ж их разберет, змеев-то, усомнилась Груня. Но, приглядевшись, решила, что Змей тот, потому что на боку у него была рана, которую в настоящий момент смазывал каким-то снадобьем невысокий, худенький паренек. Правда, у Змея почему-то снова было три головы. Может, все-таки не тот?

– Да не вертись ты, Васька, – прикрикнул паренек, – и так целую склянку зелья на тебя извел.

– Да-а-а, – обиженно сказала одна голова, – бесчувственный ты какой, знаешь, как щиплет?

Две другие головы громко захохотали. Паренек поднял голову и посмотрел на них с некоторым беспокойством.

– Вот-вот, – обрадовано продолжила первая голова, – еще эти две дуры, когда в себя придут, неизвестно. Легко ли заново отрастать, да еще и раздваиваться, а потом опять соединяться? Я бы этой вышивальщице ручонки-то пообрывал… Хорошо хоть княжич трусоват, да и ударчик у него не так, чтоб очень…

– Да, – кивнул парень, – с княжичем тебе повезло, а на девчонку ты зря обижаешься, она-то тут при чем? Она свое задание выполняла, ты свое. Ей, поди, хуже твоего пришлось, ты-то знал, чего ждать, а для нее все это – неожиданность.

Две головы снова захохотали.

– Так-то оно так, – вздохнула разговорчивая голова, – да только обидно мне, почему же она, к примеру, не мне помогла, а именно ему? Ведь что ж в нем хорошего-то?

– Ну, – пожал плечами его собеседник, – люди так уж устроены. Ты для них кто? Чудище страшное, а значит, опасное. Знаешь ведь, какие про тебя в деревнях байки ходят? И детей-то ты крадешь, и посевы огнем выжигаешь, и жертв человеческих каждый год требуешь? Не знают тебя люди, вот и сочиняют разное. А с виду ты грозный.

– А княжич – красавчик, – с ехидством заметила голова.

– В глазах людей, да, – кивнул лекарь, – не дано людям в душу заглянуть, а вся краса его внешняя, казной батюшки-князя созданная.

– Да внешне-то так, самодовольство так и прет, за ним и рожи-то его не видно, – засмеялась змеиная голова, и две другие охотно ее поддержали дружным хохотом.

– Ну, хватит болтать, Василий, – притворно нахмурился собеседник, – а то опять лишнее сболтнешь, потом жалеть будешь. Вон, девушку перепугал совсем. А ты, милая, выходи, не бойся, – не оборачиваясь, обратился паренек к Груне, – что же никто тебе не говорил, что подслушивать некрасиво?

– А уж коль подслушиваешь, – хохотнула змеиная голова, – то прятаться лучше надо!

Груня вышла из-за толстого ствола, прижавшись к которому слушала разговор, и робко вышла на поляну, дивясь про себя, как это парень ее обнаружил, ни разу в ее сторону не взглянув. Что у него, глаза на затылке, что ли?