Тайны детективов из 4 «А»

– А может, сделать что-то хорошее? – пожала плечами Лида. – Пусть он радуется. Ему же весёлый стих надо написать к Новому году.

– И вовсе не обязательно, – хмыкнул Крутиков. – Вот мне всегда старый год жалко. Он уходит, а все кричат: «Ура!» А если бы все радовались, когда вы уходите из гостей? Вам бы себя не жалко было?

Я говорю:

– Хватит болтать, – а сам пыль между кнопками клавиатуры от нечего делать пальцем вычищаю. – Давайте решим, как вернуть вдохновение.

– Вам удобно стоять во время урока? – раздался, как гром, голос учительницы.

Все наши испугались, потому что грома боятся, и по стульям разбежались. Но нам нужно было узнать о вдохновении ещё больше. А то новогодний огонёк отменят. Егор к нему обещал написать много-много стихов. Для каждого, кто выступает. А сам… Растеряша!

Я дождался большой перемены и поймал Каретова за рукав.

– Пойдём, – говорю, – в наш класс.

Егор зашептал:

– Ты обалдел, детектив, меня засмеют, если я в ваш кабинет войду. Вы же на два года младше!

– А ты скажи, что раздавал нам стишки к Новому году.

Каретов посмотрел на меня, как на манную кашу с комочками.

– Нет, – говорит, – ты издеваешься! Какие я стихи раздавал, если у меня вдохновения нет?

И тут Вовка подбежал:

– Если ты ещё вдохновение не нашёл, мы тебе расскажем, куда оно пропало.

Каретов согласился. Но пригрозил, что, если обманем, снеговиков из нас сделает. А я знаю, что из человека снеговик не получится, но спорить не стал.

Мы быстренько до класса дошли. Егор за мою парту сел и грустно уставился на доску:

– Ну вы и легкотню проходите.

Я попросил не отвлекаться.

Лида пришла из столовой как раз во́время. В руках она держала два стакана с чаем. И где только достать умудрилась? Он же обычно холодный!

– Да горячо мне! Возьмите кто-нибудь этот чай. Я его расплескать боюсь.

Юрка перехватил стакан, вручил Каретову и сказал:

– Пей! Будет тебе тепло в животе и на сердце.

Егор так и застыл с чаем в руках:

– Вы с ума сошли?

– Я так и думала: ему компот нужен, – вздохнула Светка.

Каретов пробурчал, что ему ничего не нужно, но чай выпил.

Я спрашиваю:

– Ну как?

– Слишком сладко, – отвечает.

– Ты молодец, Егор, – мне захотелось его поддержать. – Слишком сладкий Новый год! Это когда слишком много конфет. А ещё…

Егор вскочил, схватил меня за белый чистый воротник своими ручищами и начал трясти:

– Всё-таки моё вдохновение у тебя! Ты его украл! И ещё делал вид, что на кошку чихаешь, чтобы посмеяться надо мной. Иначе откуда у тебя такая замечательная идея про слишком сладкие конфеты?

– Я не делал вид! Чихнул и чихнул. Нигде в интернете не написано, что эта штука заразная. Что ты ведёшь себя как маленький?

Лида чуть не заплакала. Она вообще драк боится. А если меня хотят обидеть, то очень сильно переживает!

– Глупости, – она попыталась отцепить руки Каретова от меня. – Может, оно само ушло. Потому что Андрюша самый лучший. Он же мне не просто так нравится!

И тут она прикрыла рот ладошкой и выбежала из класса. Мы все остолбенели. И все застыли, как будто мы не класс, а фотография класса.

Вовка Печенькин ожил первым:

– Может, у Андрюхи своё вдохновение. А твоё где-то отдыхает, на качелях качается. Давай его возвращать. Я тебе дарю свой билет в цирк. Вот, держи! Хорошо, что я его с собой таскаю, чтобы хвастаться, – он протянул Каретову билет.

Егор так обрадовался! Он очень любил на медведей дрессированных смотреть. Мы не знали, а Вовка вот спросил у одноклассников Каретова, что тому нравится. И какой молодец! Свой билет отдал!

Егор говорит:

– Пойду развлекусь! Стихи всё равно не пишутся.

Вовка хвать свой билет обратно:

– Если тебе радость вдохновение не вернула, то нечего на тебя её и тратить. Сам медведей посмотрю. Что, расстроился?

Каретов кивнул.

Светка погладила его по рыжей лохматой голове:

– Всё будет хорошо. Сейчас ты сильно-сильно расстроишься – и вдохновение придёт.

– Если только очень грустное, – махнул рукой Егор.

Я посмотрел в листочек, куда мы записали, откуда у поэтов вдохновение берётся. Думал, уже всё испробовали. Но оставался один способ спасти Новый год.

Я на всякий случай отошёл от парты: вдруг, думаю, поэт-растеряша разозлится – и говорю Каретову:

– Тебе, друг мой, надо влюбиться. Так все поэты делали. Они влюблялись и писали. И не только о девчонках всяких там. О природе. О собаках. О праздниках.

Каретов весь покраснел. И в парту лицом уткнулся.

И вдруг я увидел в коридоре тень Лиды. Я везде её узнаю. Разве можно перепутать тень девочки, которая нравится, с чужой?

Я из класса скорее выскочил. Схватил Лиду за руку и признался, что люблю её. Как настоящий рыцарь настоящую принцессу. Наверное, письмо Татьяны и мои советы Каретову на меня так подействовали, что я решился… Обернулся, а сзади Светка ножкой топает:

– Я, конечно, рада, что ты рыцарь. С тройкой по математике. Но у нас проблема. Каретов тоже рыцарь.

– В смысле? – Лида аж подпрыгнула. – Он в кого-то влюбился?

– Ага, в Алёну из своего класса. Безответно, как он думает. Алёна рассказывала Вике из восьмого «В», а Вика рассказывала сёстрам-пятиклашкам, а они – остальным одноклассницам.