Тайны Дивнозёрья

— Но почему? — Тайка в недоумении захлопала глазами. — Мне казалось, мы все обсудили в прошлый раз. Ты же все равно на зиму в спячку заляжешь до весны… а на новогодние праздники я тебя разбужу, сгоняешь в гости.

— Это слишком долго, — Гриня сжал кулаки. — Пока, значит, я спать буду, она там в городе без меня…

Он осекся, и Тайка не удержалась от смешка: ой, кажется, кто-то ревнует, надо же!

— Неужели ты Катерине не доверяешь? По-моему, она такого не заслужила.

— А я, выходит, заслужил, чтобы про меня забыли?!

— Гриня, ты ведешь себя как махровый эгоист.

Тайка старалась говорить мягко, но леший все равно насупился, перехватил покрепче топорище и буркнул:

— Знаешь, иди-ка ты… к Катерине. Вы с ней будто сговорились: одинаковыми словами меня попрекаете. А мне рассиживаться некогда: еще костры надо доделать и к состязаниям подготовиться.

— А что за состязания? — спросила Аленка очень тихо, но Гриня ее услышал и просиял:

— Дык кулачные бои же! Я уже два десятка лет бессменный чемпион Дивнозёрья. Приглашаю вас взглянуть на мою победу, девочки.

— Смотрю, кто-то в себе очень уверен, — не удержалась от подначки Тайка.

Леший пожал плечами и вернулся к колке дров. Мышцы на его руках бугрились весьма внушительно — сам Шварценеггер позавидовал бы, — и Тайка подумала: может, Гриня прав, чего скромничать-то, когда сила есть? Эх, ума бы ему еще поболе… Ладно, пожалуй, из этих двоих проще будет найти общий язык с Катериной. Если, конечно, та захочет разговаривать. В прошлый раз, помнится, они не очень поладили.

Но остаться в стороне Тайка уже не могла, поэтому, выдохнув, пошла к бревну, а Аленку оставила с лешим. Пускай с костром помогает.

***

Катерина компании оказалась совсем не рада.

— Ты прости меня, ведьма, — она дернула плечом, — но я не хочу об этом говорить. И без того, знаешь ли, тошно. Я-то думала, Гришка нормальный, а он такой же собственник, как мой бывший.

И сколько Тайка ни пыталась продолжить разговор, все было без толку: Катерина либо отвечала односложно, либо вовсе отмалчивалась.

Тем временем совсем стемнело, и на поляну начали стекаться гости. Тут были все: и мавки, и лесовицы, и полевики, и даже несколько болотников пожаловали (и как их только Мокша отпустил?). Дикие коловерши ухали в кустах, всюду раздавались смешки и визги, кто-то заиграл на свирели, а водяницы, едва заслышав звуки музыки, пустились в пляс. Костры полыхали так ярко, что на поляне было светло как днем и ночной холод совсем не чувствовался.

Марьянка-вытьянка в этот раз превзошла сама себя: не просто напекла пирогов — прикатила целую телегу с пышными лепешками, а домовой Сенька, пыхтя, нес огромную кастрюлю овсяного киселя.

— Уф, — Марьяна с наслаждением расправила плечи. — Думала, не успею, а гляди ж ты, управилась. Угощайтесь, ведьмы! Осень на дары щедра!

Она сунула им по лепешке и умчалась дальше.

Аленка хотела сразу же откусить кусочек, но Тайка ее остановила:

— Подожди, пока всем раздадут. Это особая пища. Вкушая ее, мы вроде как все становимся родней и воздаем хвалу за урожай, ясно?

— Угу, — Аленка приложила мягкую лепешку к носу и с наслаждением вдохнула хлебный аромат. — Мы потерпим. Да, Снежочек?

Терпение не было сильной стороной симаргла, но белоснежный крылатый пес послушался: сглотнул слюну и замер в ожидании у ног хозяйки.

***

Яромир тоже заявился на поляну — один, без собак, — и как раз успел к раздаче дармового киселя и угощений. Сперва он выглядел, как сказал бы Пушок, «чужим на этом празднике жизни», но, услыхав про кулачные состязания, воодушевился: глаза загорелись, плечи расправились, и он, сунув Тайке в руки недоеденную лепешку, помчался искать Гриню — леший как раз заканчивал распределять противников на первую сшибку.

— Тай, а они прямо серьезно драться будут? — поинтересовалась Аленка.

— Нет, что ты, — с улыбкой отозвалась Тайка. — Это спорт. Ну, как бокс или самбо, знаешь?

— А за кого ты будешь болеть? За Яромира? — Аленкины глаза загорелись.

— Да ни за кого. Просто посмотрю.

— Ну-у, так не интересно, — разочарованно протянула та, и Тайка не смогла сдержать смешка:

— Ишь ты, какая азартная! Вот сама тогда за Яромира и болей, а я за Гриню буду.

— Тогда полезли на дерево, чтобы лучше видеть, — Аленка вскарабкалась на старую черемуху ловко, словно мартышка, и Тайка охотно последовала ее примеру.

Было здорово вот так сидеть, прислонившись спиной к шершавой древесной коре, и болтать ногами. Не будь Аленки, Тайке, наверное, стало бы скучно, потому что все ее друзья оказались заняты своими делами. Одни собирались драться на кулачках, другие — отплясывать до упаду. Пушок давным-давно растворился во тьме вместе с дикими коловершами. Даже обычно суровый и нелюдимый Никифор травил байки кикиморам. Впрочем, в их ряды затесалась какая-то незнакомая рыжая веснушчатая домовиха — похоже, это из-за нее Никифор заливался соловьем.