Тайны Дивнозёрья

Тайка потянулась к нитке — и в тот же миг отдернула руку. Стало вдруг боязно. Шутка ли: вся ее судьба проходила перед глазами — такая прямая, осязаемая. А к ней, будто цветы к солнышку, тянулись другие нити-судьбы. Рыжая и косматая мохеровая — это наверняка Пушок. А серая, как волчья шерсть, видимо, Никифор — вон как, с самого детства переплелись (а домовой, говорят, любил ее в люльке качать). Бабушкина темно-синяя (ее любимый цвет, кстати) крепко скручивалась с Тайкиной ниткой в начале, но потом отходила все дальше и дальше, соединяясь с другой — изумрудной с золотинкой. Следить за переплетениями было безумно интересно. Ох, сколько еще встреч и разлук ей предстояло пережить на своем веку! Интересно, а которая из нитей принадлежала Яромиру? Да и нитка Лиса тут, наверное, тоже была? Хорошо бы отыскать ее, чтобы понять: надо ли в ближайшее время опасаться появления Кощеева сына?

От размышлений ее отвлек звонкий птичий голосок:

— Чего уставилась, ведьма? Никак работу уже закончила?

— Вообще-то да, — Тайка кивнула на распутанные нитки, чьи кончики рядком лежали на пожелтевшей осенней траве. — Передай своей хозяйке: дело сделано.

— Добро, — пташка перелетела на ветку и почистила соломенный клюв о кору. — Стало быть, награда тебе причитается.

— Мне ничего не надо, — Тайка захлопала глазами. — Я от чистого сердца помочь хотела.

— Не спорь, а сперва выслушай, — птичка издала странный звук: то ли всхлип, то ли смешок. — Меня не зря весточкой кличут: я могу передать от тебя послание кому угодно и куда угодно. Хочешь — в Явь, хочешь — в Навь или даже в мир мертвых.

— Вот это да! — Тайка раскрыла рот от удивления. — А в Дивье царство можешь?

Птичка моргнула глазами-бусинками. Должно быть, это означало «да».

— Тогда лети, крылатая, в Дивью столицу к царице Таисье и скажи ей, что я люблю ее очень-очень. И что мне поговорить с ней надобно. Пусть она починит зеркало и приснится мне как можно скорее.

— Будет сделано.

Расправив соломенные крылья, весточка взмыла в небо и вскоре затерялась среди осенней листвы в сплетениях ветвей.

***

Тут бы Тайке и проснуться, но что-то удержало ее на Границе — будто бы какое-то дело осталось несделанным. Она вдруг заметила, что рядом с ее судьбой кружит, не приближаясь, еще одна нитка — тоненькая, васильковая. И чем дальше тянется — тем тоньше становится: вот уже почти с волосок, потом с паутинку, а потом — оп-па — и обрывается. Тайка сама не понимала, отчего вдруг так больно заныло сердце — она ведь даже не знала, чья это ниточка. Но руки уже сами потянулись все исправить. Она привязала свободный кончик васильковой нити к своей и покрепче затянула узелок. Вот, так-то будет лучше!

Миг — и весь нитяной узор стал меняться на глазах. Налетевший ветер взметнул Тайкины волосы, обсыпал ее сухими листьями. Над головой громко раскаркались вороны, а в сплетении нитей тревожно зазвенели колокольчики, но вскоре все стихло, и только знакомый шепот Матушки Осени прозвучал будто внутри головы:

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, ведьма!

Ох, хотела бы Тайка и в самом деле знать это! Но, к слову, своего она добилась: васильковая ниточка окрепла и потянулась с места обрыва дальше, пока совсем не затерялась в листве. Чья же она все-таки?

Тайка коснулась ее пальцем, моргнула — и осенний лес пропал. Она вдруг оказалась у излучины Жуть-реки. Вроде знакомый изгиб: та же осока, россыпь перловиц и мелких камешков, вот только берега почему-то показались непривычно заросшими. Тайка озиралась по сторонам и находила все больше отличий. Например, кривой черемухи у излучины не было вовсе, а на месте старого дуба, чей ствол несколько лет назад раскололо молнией, торчал из земли маленький дубок всего в руку толщиной.

С той стороны реки на высоком берегу, свесив с обрыва грязные босые ноги, сидела девушка в белой рубахе и широком голубом сарафане. Ее черты показались Тайке знакомыми. Они явно уже встречались. Но где? Когда?

Она закатала джинсы и, войдя в воду по колено, замахала руками, чтобы привлечь внимание.

— Эй ты! На том берегу! Слышишь меня?

Девица встрепенулась, вскочила на ноги и приложила ладонь ко лбу, закрываясь от солнца.

— Тайка, ты? Стой! Не вздумай плыть сюда. Оставайся на своем берегу!

Хм… И голос тоже был знакомым…

Кажется, девушка в сарафане заметила ее замешательство и замахала ей рукой:

— Не помнишь меня? Я — Василиса. Та, что и прекрасная, и премудрая, два в одном.

Брови Тайки взметнулись вверх.

— Э-э-э… Прежде ты выглядела иначе!

Лицом эта Василиса действительно была похожа на ту, которую Тайка встретила однажды в Сонном царстве, когда Лис-Лютогор усыпил ее своим заклинанием. Этих девиц можно было бы принять за сестер, но никак не за одну и ту же девушку. Обычно люди с возрастом не менялись так сильно, чтобы из невзрачной серой мышки превратиться в писаную красавицу. Если, конечно, в ход не шли колдовские чары…

— Такой я была прежде, — неохотно пояснила Василиса. — До того, как стать Кощеевой невестой. Но это не важно. Послушай меня: ты обязательно должна встретиться с Лисом…