Тайны драгоценных камней и украшений

Вот в 1855 году Герцен и предъявил империи этот ряд. Ряд людей, не побоявшихся выразить недоумение власти. Впрочем, поймем это, они, не побоявшиеся, и не полагали в свое время особо опасаться, потому как все вместе с императором были дворяне и находились во взаимном уважении. А он был только первым среди равных.

Не покидает тем временем ощущение – кабы те дворяне знали, чем закончится любимая ими Россия в начале XX века, никуда бы они и шагу не ступили, если только в трактир напиться. С последующим самострелом. Декабристы, законсервировавшись в своих идеалистических затеях, еще при жизни перестали понимать быстро обновляющееся общественное сознание. Не понимали не только выйдя из Сибири в 1856 году по помилованию Александра Второго, а уже даже и в конце 30-х, когда некоторые были выпущены рядовыми на Кавказ. Известны их идейные сшибки с юным Лермонтовым. Впрочем, Лермонтов был весьма своеобычным человеком.

Герцен за границей, как и они, был так же далек от народа, да и в размолвке с идейной оппозицией своего отечества – и той, что в границах государства российского, и той, что за обширными пределами. Не факт, что и он, полагая известную нам финальную развязку, был бы столь нетерпим и категоричен.

Того не унесет могила

Взять и умереть от любви. Что-то давно не слышно было таких жизнеутверждающих историй. А вот в позапрошлом веке случалось. И какая ж должна была быть эта страсть? Когда кровь бешено пускается по организму безрассудным и восторженным путем. Тут прямым кровопусканием, конечно, дела не решить.

Но вот история. Жил в Москве молодой человек… В середине 20-х годов XIX века. Это важно. И Москва, и время.

Итак, он.

Несносная красота Дмитрия Веневитинова потрясала и даже шокировала, она была просто возмутительной. Никто в двух столицах не смел стать рядом с ним. И только его самого это внешнее положение, похоже, совершенно не занимало. Эстет, умница. Поэт, публицист, критик. К тому же он родитель известного философического кружка любомудров. В общем, получается еще и патриот, потому что особо русский язык почитает и вообще русский склад сознания. Правда, на фоне немецкой философии. И всем этим он развлекается со своими друзьями – молодыми и прекрасными – князем Владимиром Одоевским, Иваном Киреевским, Александром Кошелёвым, Алексеем Хомяковым, Степаном Шевырёвым, Михаилом Погодиным. Известные нынче фигуры.

По всем своим показателям все помянутые господа – с хорошим вкусом, почитатели всего изящного, не могли не быть завсегдатаями знаменитого московского салона княгини Зинаиды Александровны Волконской. В то время ей 33. Старушка – по определениям времени. Верно, княгиня Зинаида – то самое исключение, что подтверждает правило. Можно вспомнить и еще несколько подобных исключений, которые дают основания предположить, что мемуарные толки про «старушек» (и старичков, к слову) сильно преувеличены. Тогда, впрочем, получаются одни только исключения. Но это предмет другого разговора. Княгиня Зинаида сама по себе дамочка с историей. Из элитного рода Белосельских-Белозерских. В какой-то момент она даже сделалась возлюбленной императора Александра I и даже, по слухам, родила от него мальчика Григория, который умер в младенчестве. Однако ей пришлось снова уступить место фаворитки Марии Антоновне Нарышкиной. Чувства меж тем (судя по всему) остались.

Княгиня Зинаида по-прежнему признанная красавица, умница и светская львица. Современники вспоминали ее необыкновенное контральто, лучший голос России, а ее сценический талант восхищал первую актрису Франции мадемуазель Марс. И только княжеский титул не позволил ей спуститься с небес для безоговорочной победы над театральной сценой. Разъехавшись с мужем, она поселилась в Москве, в доме родственников на Тверской, где продолжилось повальное покорение сердец и душ. К ее ногам в страсти смело падали все «отборные личности» – лучшие москвичи и заезжие петербуржцы. Но москвичи – это особая каста мужчин, они независимы и даже немного оппозиционны – известно, «на всех московских есть особый отпечаток». Пушкин, Баратынский, князь Вяземский… Весьма ревностно, а порой критически относящиеся к чужим достижениям, они взахлеб и с восхищением воспевали царицу муз и красоты, ее таланты и в те годы, и годы спустя, сваяв, собственно, эту славную легенду под названием «княгиня Зинаида». Кроме того, княгиня была весьма смелой женщиной. Зимой 1826 года она открыто принимала у себя свою родственницу по мужу княгиню Марию Николаевну Волконскую (Раевскую), когда та следовала в Сибирь за сосланным после декабрьской трагедии мужем. И вообще, судя по всему, салон княгини Волконской в Москве и она сама, в первую очередь, были скрытым противопоставлением имперскому Петербургу и новому императору лично. А ее эскорт, блистательные молодые красавцы-интеллектуалы, конечно, изрядное тому подтверждение.

Это она.