Тайны Древнего Лика

И Джейн исчезла. Уехала из Трентона неизвестно куда. Больше он ее не видел.

Вот тогда он впервые в полной мере прочувствовал, что такое глубокая депрессия…

Как он очутился здесь, в этой березовой роще? Или — как очутилась здесь березовая роща?

Батлер готов был поверить, что действительно перенесся туда, в резерват «Пайндленс», — но тут же понял, что это не так. Потому что из-за белых стволов вышла Джейн, и она была именно такой, как в тот день, когда они были здесь. Молодой, светловолосой, в узких темно-синих джинсах и короткой, чуть ниже пояса, серой куртке — под цвет глаз. Со стеблем камыша в руке, который он тогда срезал для нее у болота.

В школьные годы он вслед за братом прочитал роман о мыслящем инопланетном океане, который был способен материализовать образы, хранящиеся в человеческой памяти. То, что он видел сейчас, напоминало ситуацию из той старой книги. Еще он вспомнил, что главный герой, пытаясь удостовериться в том, что не бредит, проводил «ключевой эксперимент», связанный с какими-то сложными вычислениями…

Алекс Батлер не собирался проводить никаких экспериментов. Он не сомневался в том, что сознание его перестало отражать внешний мир и отражает теперь исключительно самое себя. Но ему было на это наплевать. Ему было хорошо в этом отражении отражений.

Джейн приближалась к нему, и трава приминалась под ее ногами, и потрескивали попавшие под каблуки сухие веточки — и он встал с пригорка и шагнул ей навстречу…

…Потом, когда они лежали на его расстеленном комбинезоне, и дыхание их постепенно успокаивалось, он, продолжая гладить ее обнаженную грудь, все-таки не удержался от вопроса. Хотя и знал, что все вокруг — нереально. Возможно, как и он сам. Глаза ее были полузакрыты, она слегка улыбалась и водила пальцем по своим зацелованным до крови губам.

— Как ты думаешь, чем закончилась вся эта история с Крисом? — спросил он.

Ему было интересно, что она ответит, и ответит ли вообще, потому что он никогда не думал о том, каким могло бы быть продолжение той книги.

Джейн открыла глаза. Теперь они были не серыми, а голубыми — в них отражалось небо. Смешно оттопырила нижнюю губу — именно так, как делала всегда, — и пробежалась пальцами по его голому животу. Тоже как всегда.

— Печально закончилась, Алекс, — голос у нее был негромкий и мягкий. — Оказалось, что Крис вовсе не человек. Он вновь побывал на древнем мимоиде и нашел там собственное тело. Мертвое… Тот, кто считал себя Крисом, на самом деле тоже был фантомом, порожденным океаном.

Батлер совершенно точно знал, что никогда не думал о таком финале. И все равно этот ответ не мог прояснить ситуацию. Сознательно он, может быть, и не думал, а подсознательно?

Он понимал, что бесполезно пытаться выяснить истинное положение дел, разобраться с явью и бредом, но вновь не удержался — вопрос был подсказан все той же книгой:

— Ты знаешь, как зовут нашего пилота?

Во времена его встреч с Джейн он и понятия не имел о том, что есть на свете некий Свен Торнссон. И Джейн, разумеется, тоже не знала.

Она с улыбкой посмотрела на него:

— Господи, о чем ты думаешь, Алекс?… Неужели это так важно?

— И все-таки? — настаивал он.

Она вздохнула:

— Икар Монгольфье Райт. Хорошее имя для пилота. Доволен?

— Не знаю…

— Ну вот и я не знаю, Алекс. — Она по-прежнему улыбалась. — Ты не хотел бы чего-нибудь пожевать?

Он прислушался к себе и отрицательно покачал головой:

— Пожалуй, нет…

— А вон там, смотри.

Он оглянулся. На траве лежала большая белая бумажная салфетка, а на ней рядочком выстроились булочки, усыпанные черными точками маковых зерен. Булочки в форме сердечек с открыток к дню Святого Валентина. Одну из них уже исследовал проворный муравей. Такие сдобные булочки он помнил с раннего детства — их пекла мама, и он с братцем Ником уплетал их за обе щеки.

…Да, это были те самые булочки. Булочки из детства. Мягкие, еще теплые, с легким привкусом имбиря.

— А если я захочу ведерко клубничного мороженого? — спросил он с набитым ртом, окончательно отбросив мысль о пистолете. — И шоколадного Санту?

— Пожалуйста, — улыбнулась Джейн. — Все что захочешь. Можно здесь, можно там. — Она повела рукой в сторону далекого поля. — Только сначала отдохни.

И она, сложив зацелованные губы трубочкой, легонько дунула ему в лицо…

…Барьер если и не исчез до конца, то местами сделался прозрачным. Память не только стала гораздо более полной — теперь Батлер знал, что ему нужно делать дальше.

Он был уверен в том, что это случилось бы обязательно. Через неделю, через месяц, через год, — но случилось бы. Просто слова брата оказались катализатором — и память вернулась именно теперь, а не через неделю или год…

Спать он больше не мог, но и к сраженному коньяком Доусону не спешил — и все вышагивал и вышагивал по гостиничному номеру, за окном которого плескалось в ночи разноцветье реклам. Вышагивал, словно вновь и вновь воссоздавал свой путь в лабиринтах Сфинкса. И намечал новый путь, по которому ему отныне предстоит идти.

15