Тайны Древнего Лика

Не было еще даже и намека на сумерки, а значит, он провел в Сфинксе не так уж много времени. Точно определить было нельзя — на часах почему-то не светилась ни одна цифра. Но коль до сих пор продолжался день, то Каталински никак не мог успеть не то что стартовать, но даже подготовить модуль к взлету. Поэтому волноваться не стоило…

«Стоп! — Маклайн тут же уловил нестыковку. — Как бы это Лео успел добраться досюда?…»

Во-первых, Каталински искал бы его поначалу не здесь. А во-вторых, действительно, инженер никак бы не успел достичь вершины Сфинкса, спуститься в глазницу и выбраться из нее. У него же не вертолет, а экскаватор.

И выходило, что это не инженер, не найдя поблизости корзины для мусора, сорил здесь обертками. Значит, все-таки — Алекс, совсем недавно? Удаленный из Сфинкса после применения оружия…

Маклайн вновь включил рацию и вызвал Батлера. Ареолог не отвечал.

Командир «Арго» снял шлем, вернул пистолет в кобуру и начал подниматься по склону, стараясь не делать резких движений.

Все впечатления от пребывания внутри Сфинкса он убрал в некий воображаемый сейф, тщательно запер его и не был намерен открывать до конца марсианской эпопеи.

Перемещаться по камням без боли никак не получалось, и Маклайн время от времени позволял себе крепкое словцо. Но ругался он только мысленно, да и то — шепотом.

…Командир «Арго» владел навыками скалолазания, и все-таки потратил немало сил и времени, прежде чем добрался до той площадки, где его втянуло в Сфинкс — спускаться зачастую бывает гораздо труднее, чем подниматься. Площадка была пуста, и не было там теперь никакого входа. Астронавт окинул взглядом каменную стену и, прихрамывая, направился к ведущей вниз древней тропе, надеясь увидеть там поднимающегося ему навстречу Каталински или спускающегося Батлера. Или их обоих.

Но ни на карнизе, ни у подножия Сфинкса никого не оказалось. И все так же молчала рация инженера. Ареолога Маклайн больше не вызывал. В глазницу Сфинкса могло занести восходящим воздушным потоком ту самую обертку, которую бросил внизу, перед восхождением по карнизу, он сам, Эдвард Маклайн…

Оставалось надеяться только на то, что инженер что-то перепутал, не слишком внимательно рассмотрев схему. Или уже был здесь, не увидел никакого входа и бродит теперь где-то вдоль другого бока Сфинкса. Точнее, ездит на ровере. Ну, а рация… Любое устройство время от времени ломается. В полном соответствии с одним из законов Мерфи: «Если что-то может сломаться, оно сломается непременно. Если что-то не может сломаться, оно сломается тоже. Иногда — в самый что ни на есть неподходящий момент». А еще здесь по какой-то причине могла возникнуть зона радиомолчания. Почему бы ей и не возникнуть? Как сформулировал бы тот же Мерфи: «Там, где может возникнуть зона радиомолчания, она обязательно возникнет. В самый неподходящий момент».

Собственные аргументы представлялись Маклайну не очень убедительными, но он просто отстранился от них и, спустившись на равнину, задался другим вопросом: что предпринимать? Ждать инженера здесь — или направиться в лагерь?

Правое колено болело и почти не сгибалось, пешее путешествие до лагеря представлялось занятием не самым легким, поэтому Маклайн решил подождать.

…Он, подложив под себя перчатки, просидел на камне минут двадцать, но тщетно — вокруг не было видно ни ровера, ни инженера. Командир «Арго» мысленно выругался, с трудом поднялся на ноги и похромал вдоль Сфинкса, надеясь, что Каталински все-таки догонит его. На встречу с Батлером он не рассчитывал.

24

Утром инженер проснулся с тяжелой головой. Мышцы болели, словно он всю ночь, подобно Сизифу, таскал камни. Окружающее воспринималось отстраненно, как будто весь мир был отгорожен от него толстым стеклом. Кажется, ночью ему снились какие-то странные сны. Но что это были за сны, Каталински не помнил.

Мысль о еде почему-то вызывала у него отвращение, но инженер все-таки заставил себя сделать несколько глотков мультивитаминной смеси — и эта смесь показалась ему абсолютно безвкусной.

А потом он подошел к рации и отключил ее. Сам добровольно перекрыл канал связи с ЦУПом. Если бы его спросили, зачем он это сделал, он не смог бы ответить.

Немного постояв, рассеянно разглядывая пол и словно бы о чем-то размышляя, Каталински круто развернулся и направился к выходному люку модуля.

Новое марсианское утро было пасмурным, но почти безветренным. Над хищным Сфинксом висела легкая белесая дымка. Вездеход выглядел как-то нелепо, он был неуместен здесь, на этой древней равнине.

Каталински присел на ступеньку трапа, широко расставил ноги, упираясь в песок задниками ботинок, и скрестил руки на груди. Внешний мир по-прежнему находился за толстым стеклом. Нужно было выводить контейнеры, грузить золото, а потом готовить модуль к старту, но инженер как будто забыл обо всех этих хлопотах. Он просто сидел и задумчиво смотрел себе под ноги. Потом поддал носком ботинка бурый гладкий камешек, и тот со стуком закатился под широкий бампер марсохода.