Тайны двора государева

Вызвал троих гвардейцев, сам сел в карету — дельце важное, почто людишек в соблазн вводить? — прихватили лопаты и отправились к Лазаревскому кладбищу. Не таясь людей (кого смущаться, сам не ниже государя!), раскопали могилу, достали изрядно разложившийся, шибанувший в нос гнусным запахом и источенный червями труп Анны. С пальцев сдернули четыре крупных камня — рубины и изумруды, с шеи — золотой кулон на витой цепочке. На разодранном платье, под кружевной пелеринкой, обнаружили богатую застежку, ради которой принял смерть на костре Рокентин.

Благодарность

Меншиков растянул в счастливой улыбке рот:

— Нашлась-таки!

И подумал: «Надо сказать, чтобы полковника отпустили!» Но тут же пришла трезвая мысль: «А для чего? Ишь, зазреть хотел меня, злобный-де я и жадный. Нет, слугой верным он теперь не будет, лютой злобой весь дышит, а врагов и без него хватает».

Вернувшись к себе, приказал:

— Щеглова ко мне!

Явился начальник дворцового караула — громадный, полноватый мужчина с неохватной талией и с чистыми глазами невинного младенца.

Меншиков ласково похлопал его по плечу:

— Вань, вина хочешь? Из Галиции привезли полдюжины бочонков. Мы нынче с государем уходим на охоту. В угловой, знаешь, сидит полковник Богатырев. К моему приезду чтоб духу его не было.

— Отпустить, что ль?

— Я тебе отпущу! — Помахал кулаком, как это Петр делал. Вдруг весело загоготал: — Ну да, отпусти… под воду. Дай ему винца испить, того, что на верхней полке в библиотеке моей стоит. Когда ноги протянет, в мешок — и под воду, да груз потяжелей, чтоб волной не подняло… Нам сплетни — лишнее. Да что, Вань, мне тебя вразумлять? Отыди к себе.

Нечаянная радость

Минуло три дня. Однажды в полночь, впрочем довольно светлую, Богатырев лежал на узкой койке, подложив под голову руки, и размышлял: «Когда же светлейший уразумеет, что я невиновен, и отпустит из заточения?»

Вдруг слуха его коснулся чудный неземной голос:

— Сергей Матвеевич, вы меня слышите?

Богатырев подскочил к зарешеченному окну, в светлом сумраке белой ночи увидал Ирину. Радостно улыбнулся:

— Ирина, желанная моя! Каким образом?..

Возлюбленная прервала его:

— Начальник дворцового караула — папашин приятель. Мы на яхте, отец в ней ждет. Меншиков жаждет отравить вас, но Щеглов спасет. Сегодня он принесет вино, вы смело пейте, там яда нет. Притворитесь мертвым. Моряки вас положат в баркас, а мы с папой вас в полверсте от Васильевского острова встретим, к себе переложим. Моряки верны Щеглову.

— А что дальше?

— Убежим в одну из наших дальних деревушек. Обвенчаемся. Я, Сергей Матвеевич, вам много детишек рожу. Согласны? — Рассмеялась, словно серебряный колоколец зазвенел.

— Согласен, коли мальчишек будет немало…

Возлюбленная послала воздушный поцелуй, торопливо проговорила:

— Скоро увидимся! А пока следует мне поторопиться… — И она скрылась за углом.

Обрученные

И почти тут же загремел засов. Вошел Щеглов с тремя стражниками. Он деловито сказал:

— Светлейший прислал вам, господин полковник, вина. Испейте, и Александр Данилович нынче же избавит вас от узилища.

Один из стражников на подносе подал большой серебряный с эмалью кубок. Богатырев осушил его, вытер платком уста, с усмешкой произнес:

— Передайте светлейшему, что он умеет награждать преданность, — и вдруг, хитро подмигнув Щеглову, скорчился, покатился по полу. — Ах, жжет, помираю…

Стражники удалились, Богатырев остался недвижным лежать на полу.

* * *

Прошло немного времени, как Щеглов вернулся к морякам. Они засунули Богатырева в мешок и, кряхтя, потащили на причал. Тут моряки положили мешок на дно небольшого ялика, в котором уже сидели двое верных Щеглову людей.

Отчалив, взяли курс в сторону залива. Вдруг из-за луки мелькнули паруса «Фортуны». Мешок был развязан, оживший полковник счастливо улыбнулся:

— Коль скоро отрава Меншикова меня не взяла, буду сто лет здравствовать.

Богатырев с чувством пожал руку Щеглову и его помощникам и перелез на борт подошедшей «Фортуны». За рулем стоял Чердынцев, снастями занимались фон Гольц и его дочь.

Ирина, не тая чувств, бросилась на грудь Богатырева, разрыдалась:

— Милый!..

Еще не успели нарадоваться избавлению от гибели, как фон Гольц с тревогой указал вперед:

— Что это? Меншиков по воде возвращается с охоты. Мы идем по ветру, может, проскользнем мимо? Сергей Матвеевич, спрячься в каюте.

Богатырев юркнул в каюту.

* * *

Но Богатырев не ведал, что с большой царской яхты за ними наблюдали в подзорную трубу и тут же донесли Меншикову:

— Светлейший, какая-то фигура поспешно скрылась в каюте.

— Дайте знать, чтоб к нам подошли! — приказал светлейший.

Сигнальщик подскочил к корме, пальнул из сигнальной пушки, замахал вдоль борта белым флагом.

Однако яхта курса не меняла.

Сигнальщик схватил жестяной рупор, заорал:

— Меняй курс, подойди к борту!

Беглецы сделали вид, что команды не поняли, стали спешно отворачивать в сторону, желая избежать ненужной встречи.

Но ветер был слаб, побег не удался.

* * *

Весельный баркас, сопровождавший светлейшего, уже подходил к «Фортуне», готовясь взять ее на абордаж.