Тайны Елисейского дворца

Благодетельная атмосфера библиотеки: покой, благородная простота, настраивающая на высокие помыслы и, конечно же, комфорт, сразу смягчили напряжение Жюно. Присутствие графа де Нарбонна тоже. И хотя они стояли на двух разных концах социальной лестницы, бывший сержант Буря знал, что перед ним истинный друг и его советы всегда преследуют благую цель.

Мужчины сидели, молча, позволяя лишь потрескиванию огня нарушать тишину, которая обволакивала, успокаивала, умиротворяла. Де Нарбонн чувствовал, как нуждается в успокоении Жюно. Впрочем, и во второй порции «бодрящего» напитка тоже, так что Нарбонн взял графин и разлил вино по рюмкам. Молодой генерал, сжав голову обеими руками, стал растирать себе виски. Де Нарбонн спросил участливо:

– У вас болит голова?

– Временами мне кажется, что у меня снова раскрылась рана.

– Значит, вам нужно принять лауданум[6], а потом лечь. В одиночестве, разумеется.

– Я приехал не для того, чтобы спать, приехал, чтобы сообщить… мадам Жюно, что завтра мы ужинаем в Сен-Клу вместе с императорской семьей, а потом приглашены на бал в честь триумфального возвращения нашей армии. Приглашение я получил, когда вернулся домой и хотел предупредить жену. Вы же знаете, сколько времени она посвящает своему туалету!

– И какой великолепный результат! Она одна из самых обворожительных женщин при дворе и самая элегантная после императрицы. А что касается приглашения, то вам нужно было прислать его в Ренси эстафетой, а не скакать самому сломя голову. А что теперь? Вы едва дышите от усталости!

– Да нет, это все пустяки! После того, что случилось, мне нужно передать приглашение самому, чтобы мы приехали вместе… И помирившись. А знаете, чем меня встретили? Аделина сказала, что Лаура собралась со мной разводиться. Господи! Какую же глупость я совершил! – возопил Жюно, вцепляясь в свою и без того растрепанную шевелюру.

– Я мог бы вам напомнить, что обо всем лучше думать заранее. Как вы могли оставить свою супругу мерзнуть рядом с дворцом в обществе охраны и слуг? Вы полагали, что подобное унижение останется безнаказанным? Неужели невозможно было объяснить это мадам Мюрат?

– Ее императорскому высочеству, великой герцогине Берга? – переспросил Жюно с внезапной горечью. – С ней нельзя обращаться как с любой другой женщиной.

Граф де Нарбонн на секунду онемел от изумления, потом спросил:

– Уж не хотите ли вы сказать, что занимались любовью по приказу? Признаюсь честно, мне такое никогда не удавалось. А вам? Как вам это удалось?

– Видите ли, с некоторых пор герцогиня стала особенно дорожить моим обществом. И вы знаете, как она может быть привлекательна, когда этого хочет. Когда я привез ее в Елисейский дворец, то думал, что мы выпьем с ней по рюмочке…

– Тем более не было никакого основания оставлять Лауру в обществе лошадей. Но вы не только выпили по рюмочке, но и легли вместе в постельку. И скажите на милость, что было бы, если бы как раз в это время вернулся Мюрат? Он ведь, кажется, не меланхолик по темпераменту?

– Он всегда обставляет свой приезд с такой пышностью, что у нас было бы время разойтись.

– Так, значит, бросить во дворе жену, подарившую вам сына, вам было легче легкого?

– Поверьте, я казню себя за это! Но вы представить себе не можете, сколько очарования в Каролине, когда она берет на себя труд соблазнять. А ее перламутровая кожа, нежная, как атлас…

Граф де Нарбонн-Лара, привыкший к утонченным манерам Версаля, не собирался выслушивать перечисление достоинств новоиспеченной герцогини, которая в его глазах была всего лишь дешевой шлюшкой, он уже открыл рот, чтобы высказать свое мнение, но тут он услышал и еще кое-что:

– А главное, она сестра моего императора! Только подумайте, Нарбонн, у них одна и та же кровь, одна и та же плоть!

– Но без его гения и величия!

– Вы ее не знаете! Она ослепительна, она…

– Не говорите мне, – остановил его де Нарбонн, – что в постели с ней вы чувствуете, что близки с Наполеоном!

В одно мгновение Жюно вспыхнул до корней волос.

– Как вы могли такое подумать?! Когда я вместе с Каролиной, я чувствую, что я тоже член семьи, да, и я становлюсь к нему ближе. Мне дорого далась Прусская кампания, в которой я не участвовал. Стоит мне подумать о сражениях, где без меня обошлись, подумать, что я, как заурядный обыватель, должен был дожидаться новостей, и я места себе не нахожу! А я хотел бы никогда не разлучаться с моим императором, хотел бы при любой опасности защищать его своей грудью! Только я среди моих собратьев по оружию остался без маршальского жезла!

– Думаю, это вопрос вашего терпения. Не забывайте, вы губернатор Парижа, пост не маленький! И еще гусарский генерал-полковник. Получите и жезл с пчелами, не беспокойтесь, ждать осталось совсем недолго.

– Когда?! – закричал Жюно в отчаянии. – Вы понимаете, что наступил мир?! Мир, черт знает на сколько времени! Государи собрались в Тильзите и на плоту посреди Немана решили…

– Народ пляшет от радости.

– Народ пляшет, а мне что делать? Когда мой маршальский жезл, к сожалению, за далекими горами!