Тайны Энраилл

Квартира наполнилась суетой. Мама выдала мне мою старую пижаму, заставила переодеться, помогла смыть косметику, будто с ранкой на одном пальце я лишилась сразу двух рук. Потом отвела на кухню и, пока Егор заваривал нам с Женей чай, хлопотала над моей рукой. Она причитала и причитала, но так ласково, что вызывала лишь улыбку. Позже на кухню пришли мужчины и хотели поговорить со мной, но мама настояла отложить все разговоры до утра, а сейчас оставить меня в покое. Женя к чаю не притронулся, а от предложения родителей остаться на ночь отказался. Часы на холодильнике показывали три часа, когда папа объявил, что пора спать.

Мама хотела постелить мне в зале, но я, осознавая, как это глупо звучит, попросилась к ней.

— Анечка, да что же случилось? Ты мне расскажешь утром?

Я пожала плечами, удерживая ее руки в своих. Она покачала головой, окинула взглядом разбросанную простынь и подушки на диване, а потом тихо призналась:

— Ты меня пугаешь, доченька.

— Извини.

В эту ночь — наполненную светом фонарей, проникающего с улицы, шумом машин, доносящегося от стоянки и дороги, тиканьем настенных часов и запахом бутербродов с сыром, разогретых в микроволновке, и стиральными средствами от постели, — я прижималась спиной к маме. Она, как в детстве, гладила меня по волосам и ждала, когда ко мне, уже взрослой доченьке, придет сон.

* * *

Я всегда считала, что в жизни главное — добиться хорошего будущего. А к нему ведут труд, усердие, правильное распределение сил, приоритетов, и только малость остается на удачу. Ко всему этому можно приучить себя, и такая привычка въедается в нутро, становится неотъемлемой частью тебя. И на Земле, и в Фадрагосе я жила одним непреложным правилом — что бы ни случилось, необходимо двигаться вперед. Вот только это правило вынуждало неотрывно смотреть на цель. Без оглядки. А это, в свою очередь, не позволяло усомниться в себе и собственных решениях. Теперь я понимаю: любой может ошибаться.

Моя ошибка в том, что в неоправданном стремлении к успешному будущему я забывала жить.

Через открытое окно в квартиру проникали детские вопли и смех. Солнце заливало комнату светом, и его лучи стелились по серому махровому ковру, обрываясь ровной полосой прямо у дивана. Я поерзала, устраивая одну руку удобнее под щекой, а второй дотягиваясь до тепла. В голове опять с трудом складывались самые примитивные мысли, а после долгих рыданий одолевало бессилие. К сожалению, когда-то я говорила Елрех правду, но даже не задумывалась над масштабами озвучиваемой проблемы. Повышая собственную ценность в Фадрагосе, я обесценивалась на Земле. Хуже…

В первый же рассвет я едва проснулась, а уже громко пожелала родителям доброго утра, оценила ароматы завтрака и сказала папе, что надо провести день совместно. И ничего страшного в моем поведении не было бы, если бы только все это прозвучало на русском.

Оправдания или отговорки? У любой чуши есть предел… Однако мне повезло, потому что среди моих многочисленных знакомых, мама мгновенно отыскала виновницу. Я не сразу вспомнила Лизочку, практикующую гипноз, но ухватилась за ее увлечение, как утопающий за соломинку. Именно так! Именно Лизочка несколькими неделями ранее уговорила меня рискнуть и провести надо мной в дополнение к гипнозу какие-то ритуалы. Высказав эту ерунду, я надеялась только, что никто не станет ни звонить этой Лизочке, ни искать ее.

С Женей пришлось еще раз встретиться, но благодаря строгости папы это произошло в родительской квартире. Мой парень в историю с Лизой не поверил, но на меня не наседал, а уже в понедельник с самого утра улетел из города. В понедельник же опустела и квартира: Егор уехал в запланированную летнюю поездку с классом, папа ушел на работу. Мама беспокоилась и хотела остаться со мной, но в школе потребовали ее присутствия.

Просидев полдня за телевизором, я отключила его и постаралась забыть о том, что видела. Люди — единственные разумные существа на Земле, господствующие существа в мире, но отчего-то занимались публичным самоуничижением, так часто демонстрируя пороки и осуждая себе подобных, что редко упомянутые заслуги блекли и не задерживались в памяти надолго.

Новости на каналах напомнили о правителях Цветущего плато: о стремлении Волтуара решить любой вопрос без конфликта, о трезвомыслящем Акеоне, который готов был в любое мгновение задавить собственную гордость, переступить любые принципы и границы, лишь бы только положение его поданных не ухудшилось. Новости напомнили о Тиналь и Фираэн…

В Фадрагосе, несмотря на причисление людей к низшей расе, об их достижениях и преступлениях говорили так же, как могли говорить о представителях любой другой расы. Девочек казнили по прихоти шан'ниэрдки, связанной с влиятельной гильдией, но наказывали за проступок и угрозу обществу, которую они представляли, прельщаясь наживой и проявляя слабость перед шантажом, а не за то, кем они были.