Тайны финской войны

В тот же день члены кабинета финского правительства Паасикиви, М. Пеккала и Ниукканен предложили попросить о посредничестве Германию как единственную великую державу, имеющую влияние на Советский Союз. Таннер настоял на отклонении этого предложения. Он резонно напомнил, что немцы уже дважды отвергали финские обращения по тому же вопросу. Кроме того, просить помощи сразу у двух враждующих блоков — непростительное двуличие, которое быстро станет известным всем. А такое разоблачение грозит Финляндии полной изоляцией.

Однако шансов на посредничество Германии не было никаких. 4 марта шведский дипломат С. Хедин, имевший связи в правящих кругах рейха, был с частным визитом у Гитлера, чтобы выяснить возможность германского посредничества в советско — финском конфликте. Фюрер раздраженно сказал: «Сталин не хотел этой войны. Его требования были умеренными и вполне естественными. Ведь речь идет о территориях, которые прежде принадлежали русским, да и то не обо всех. Судьба Финляндии теперь решена, и в этом она должна винить только себя». Об этой беседе финнам стало известно только 3 дня спустя.

5 марта финское правительство заявило западным союзникам, что Финляндия стремится к миру и ожидает ответа из Москвы, но, если ответ будет неудовлетворительным, Хельсинки направит в Лондон и Париж официальное обращение о присылке экспедиционного корпуса. Финны просили продолжить подготовку десанта. Англия и Франция согласились, чтобы Финляндия отложила обращение с просьбой о помощи до 12 марта. Советский Союз же отверг предложение Рюти о заключении перемирия на время переговоров.

Поскольку в то время советские войска уже высадились на побережье Выборгского залива, Москва не спешила с ответом. Сталин ждал решающего успеха. Молотов уверял шведов, что СССР не боится англо — французской высадки в Скандинавии. В ночь на 6 марта он заявил шведскому посланнику Ассарсону: раз Финляндия в принципе приняла советские мирные предложения, можно начинать прямые переговоры.

6–го днем финская делегация во главе с Рюти прибыла в Москву. Она собралась иметь дело лично со Сталиным. Почему‑то финны еще с осени 1939–го прониклись убеждением, будто особенно враждебны к Финляндии Молотов и Жданов, а добродушный Иосиф Виссарионович — более реалист в политике и способен к компромиссам. Финские дипломаты невольно мерили советских руководителей мерками демократических стран, где разногласия среди членов по вопросам внешней и внутренней политике — в порядке вещей. В тоталитарном государстве, где существовала абсолютная диктатура генсека, все существенные разногласия в руководстве были устранены еще к началу 1930–х годов. На самом деле и раньше, и теперь никаких разногласий между Сталиным и его соратниками по Политбюро по отношению к Финляндии не было. Просто Вячеслав Михайлович и Андрей Александрович играли в пьесе роли злых следователей. Автор же и режиссер пьесы для убедительности исполнял и главную роль — доброго следователя. Ему, Сталину, финские политики должны быть еще благодарны за то, что дело кончено только Сортавалой и Выборгом, а не то быть бы Финляндии советской, а Рюти, Танне- ру, Пааскиви и прочим сменить свои кресла на нары в ГУЛАГе.

В Москве вопреки ожиданиям финнам пришлось вести переговоры с Молотовым и Ждановым. В качестве военного советника от советской стороны выступал А. М. Василевский, будущий маршал, а тогда еще комбриг. 8 марта состоялось первое заседание. Рюти предостерег советских представителей от заключения «принудительного мира», который ведет к дурным последствиям. «Советскому Союзу, — заявил финский премьер, — было бы выгодно иметь соседа, стремящегося иметь с ним хорошие отношения».

Эти разумные слова Молотов и Жданов пропустили мимо ушей. Молотов стоял на том, что СССР не хотел войны, которая возникла исключительно из‑за враждебной позиции Финляндии. Затем он изложил советские требования. К прежним условиям добавились притязания на принадлежащую Финляндии часть полуострова Рыбачий и районы Куусамо и Салла на Севере. Кроме того, финны должны были построить железную дорогу от Салла до Кемиярви и предоставить Советскому Союзу право пользоваться ею до шведской границы. Советский премьер заявил, что условия эти не подлежат обсуждению и должны быть приняты без изменений, иначе война продолжится.