Тайны финской войны

Бывших военнопленных в количестве 450 человек, попавших в плен, будучи раненными, больными или обмороженными, в отношении которых не имеется компрометирующих материалов, — освободить и передать в распоряжение Наркомата обороны».

В переводе с чекистского языка на общечеловеческий «нет достаточного материала для предания суду, но подозрительны по обстоятельствам пленения» означало, что несчастных не в чем было обвинить, кроме того, что они оказались в плену, не будучи раненными. Вот и посадили всех пленных, кроме раненых и больных, в лагеря. Для Сталина и Берии все вернувшиеся из Финляндии были преступниками уже потому, что сдались в плен. Вождя и его подручного не волновало, что большинство красноармейцев было пленено, когда они исчерпали возможности сопротивления и оказались в совершенно безнадежном положении. А среди 414, на кого имелся хоть какой‑то материал для советского судилища, вряд ли все были бойцами бажановской освободительной армии России: эти люди прекрасно знали, что в Советский Союз им путь заказан, и постарались остаться в Финляндии или уехать в другие страны. Среди осужденных 106 подозревались в шпионаже, 166 считались участниками антисоветского добровольческого отряда и 54 — провокаторами. В этих трех категориях пленных, по всей вероятности, оказались и действительные члены РНА. Кроме того, 13 красноармейцев обвинялись в издевательстве над другими военнопленными, а 72 — в добровольной сдаче в плен.

Вряд ли многие из тех, кто попал в лагеря на срок от 5 до 8 лет, дожили до освобождения. В годы Великой Отечественной войны от недоедания и тяжелой работы в ГУЛАГе была более высокая смертность, чем в предвоенное время. Ко всему, годных для фронта мужчин из лагерей отправляли на фронт, в штрафные батальоны, а там было мало шансов уцелеть. Поэтому лишь единицы из советских пленных «зимней войны» смогли выжить и иногда оставить устные или рукописные свидетельства очевидцев.

Безусловно, война 1939–1940 годов была справедливой со стороны Финляндии и несправедливой со стороны Советского Союза. Советская агрессия вызвала резкое осуждение в демократических западных странах. Президент США Франклин Рузвельт, выступая в феврале 1940 года перед конгрессом американской молодежи, говорил:

«Более двадцати лет назад… я решительно симпатизировал русскому народу… надеялся, что Россия ре — шит свои собственные проблемы, что ее правительство в конечном счете сделается правительством миролюбивым, избираемым свободным голосованием и что оно не будет покушаться на целостность своих соседей. Сегодня эти надежды или исчезли, или отложены до лучшего дня. Советский Союз, как сознает всякий, у кого хватает мужества посмотреть в лицо фактам, управляется диктатурой столь абсолютной, что подобную трудно сыскать на свете. Она вступила в союз с другой диктатурой и вторглась на территорию соседа, столь бесконечно малого, что он не мог представлять никакой угрозы, не мог нанести никакого ущерба Советскому Союзу, соседа, который желал одного — жить в мире как демократическая страна, свободная и смотрящая вперед демократическая страна».

Однако понимание несправедливости агрессии, совершенной по отношению к Финляндии, не помешало правительствам Рузвельта и Черчилля вступить в союз с «абсолютной диктатурой» Сталина, посчитав ее меньшим злом, чем нацистская диктатура Гитлера. Ведь Германия обладала гораздо большей военной и экономической мощью, чем Советский Союз, и потому представляла более серьезную угрозу западным демократиям.

Давний политический противник Сталина Л. Д. Троцкий не случайно расценивал «зимнюю войну» как поражение СССР. В статье «Сталин после финляндского опыта», написанной в день объявления о советско- финском мирном договоре, он так подвел итоги войны: