Тайны «Фрау Марии». Мнимый барон Рефицюль

Нарисованное счастье,

Ладно выдуманный мир —

Как бездушное причастье,

Как поломанный сортир.

1

Картина художника Якоба ван Рейсдаля с изображением мельницы висела на стене в доме Геррита Браамкампа сразу над ведущей от входной двери лестницей с 1757 года, с момента покупки…

Геррит бросился вниз по ступенькам вслед за слугой и, как был, в домашнем халате и тапочках, выбежал на улицу. Там стоял только что прибывший тарантас, из которого вышли пассажиры.

– Jane! Mijn God! Jane! Anna Belle! Met de komst! [19] [20] – закричал Геррит прямо с порога.

Через секунду Джейн была уже в объятиях дядюшки.

Наобнимавшись, он схватил Анну Белль за талию и приподнял в воздух.

– God! Wat heb je veel! Kleindochter mijn! Ik ben zo blij dat u gekomen!.. Dank u, beste vriend, voor wat u tot hun Amsterdam! – переключился Браамкамп на Модеста Ивановича. – Zelfs niet denk dat vandaag is er iets aan verblijf elders. We zonsondergang feest! Jane! Ik geloof niet dat hun ogen!! [21] – Все последовали за радушным хозяином в дом и замерли, пораженные увиденным. Картины занимали все пространство стен, от пола до потолка. Они висели во всех без исключения тридцати двух комнатах особняка, но коллекция все равно не помещалась. Поэтому в гостиных, в библиотеке и даже в спальнях полотна лежали стопками прямо у стен, проложенные бумагой, или стояли в рамах.

В гостевой комнате, где разместили девочку, висели пейзажи, портреты и натюрморты. Анна Белль с любопытством рассматривала картины, в обществе которых ей предстояло провести годы. И ей казалось, что полотна тоже рассматривали ее – приветливо и дружелюбно.

Джейн отвели будуар покойной жены Геррита, скончавшейся больше десяти лет назад. Но вдовец ни дня не проводил, чтобы не вспомнить свою любимую супругу и мысленно, а то и вслух, не поговорить с ней по душам. Только Джейн могла удостоиться такой чести – остановиться в комнате незабвенной фрау Браамкамп…

В столовой за праздничным столом в этот раз собралось много народу. Геррит Браамкамп долгие годы жил в затворничестве после смерти жены. И наконец дом наполнился гостями. По природе своей будучи человеком общительным, Геррит страдал от одиночества и, если бы не всепоглощающая страсть к коллекционированию живописи, его жизнь была бы пустой, удручающей и беспроглядной.

Сейчас же, в кругу родственников, он был по-настоящему счастлив.

– Честно сказать, Джейн, я ждал вас намного позже. Как же вы так скоро добрались? Неужели согласились плыть морем по настоянию брата?

– Нет, мы проехали весь путь на тарантасе, дядюшка. Дорога нам показалась очень тяжелой, но мы смогли намного сократить путь.

– Как же вам это удалось? – полюбопытствовал Геррит.

– Так получилось… – уклончиво ответила Джейн, взглянув на дочь.

– Это просто замечательно! – обрадовался радушный хозяин, не обратив внимания на слова племянницы. – Мы не будем засиживаться за столом! Всем – отдыхать! Завтра я покажу вам мою коллекцию, а потом мы отправимся гулять по чудесному городу Амстердаму!

Анна Белль вошла в свою комнату. Напротив дверей висела картина Габриэля Метсю. Это был портрет молодой женщины с виолончелью в руках. Женщина смотрела куда-то вверх, задумавшись и прекратив играть на несколько секунд. Воспользовавшись этой паузой в музыке, маленькая собачка, нарисованная внизу слева, встав на задние лапы, что-то просила у хозяйки.

Анне Белль достаточно было пристально вглядеться в картину, чтобы в композиции произошли изменения. Изображенная дама будто ожила. Она посмотрела на девочку, улыбнулась ей и погладила собачку, которая тут же присела у ее ног, а дама вновь заиграла Генделя. Музыка разлилась по комнате, проникая в каждый уголок помещения и души.

Габриэль Метсю. «Женщина с виолончелью»