Тайны гениев. Три книги в одной

И поскольку Сальери не пренебрег «презренной пользой», наоборот, оправдывал убийство «бесполезностью» Моцарта и «полезностью» своего преступления, он осужден отныне никогда не причислять себя к немногочисленным «избранным, счастливцам праздным».

И еще одна удивительная пушкинская деталь:

Сальери осуждающе называет Моцарта «гулякой праздным».

Моцарт же радостно причисляет Сальери к своему уровню «счастливцев праздных».

Какая риторика! Но и какой приговор! А приговор этот произносит простодушный Моцарт. И тот факт, что Моцарт даже и не подозревает, что это – приговор (ибо он действительно уверен, что Сальери, как и сам Моцарт, относится к «избранным счастливцам»), делает этот приговор куда страшнее, чем если бы Моцарт знал правду.

Итак, пушкинский Сальери теперь не просто убийца, он – плебей, он – ничтожество.

И как человек, и как творец.

Имя Сальери навсегда входит в историю человечества. «Свершилось» то, о чем он мечтал всю свою жизнь. Бессмертие! Но какой ценой!

Но все же, сколько бы я ни перечитывал «маленькую трагедию», для меня это непостижимо: осознать, что пушкинский Сальери – убийца.

Ибо многое в образе пушкинского Сальери свидетельствует о том, что Антонио Сальери – не злодей, а прежде всего выдающийся мастер. Художник, знающий цену мастерству, творчеству, самопожертвованию. И кто как не он в этом мире до конца, по-настоящему понимает, кто такой Моцарт.

И убил Сальери не кого-нибудь, а именно МОЦАРТА!!!

Ибо все в пушкинской трагедии – правда:

и зависть Сальери по отношению к Моцарту,

и сальериевское несогласие с моцартовским шутовством как формой поведения гения,

и уверенность Сальери в его праве учить Моцарта нормам поведения,

и сальериевская уверенность в том, что он, Сальери, – истина в последней инстанции (в том числе и в области всего, что касается понимания подлинного величия музыки Моцарта),

и сальериевская вера в то, что, убив Моцарта, он спасает всех остальных.

Но все это не вело ни к какому убийству.

Слишком хорошо знает Сальери, что такое музыка Моцарта. И этот парадокс делает «маленькую трагедию» Пушкина одной из самых трагедийных трагедий в истории мировой литературы.

И здесь я обязан предложить, или, лучше сказать, закрепить один из вариантов моей попытки ответа на мой же собственный вопрос:

КАК ТАКОЕ МОГЛО ПРОИЗОЙТИ?

(Особенно если учесть то, что мы знаем сегодня: реальный Сальери никогда не убивал Моцарта. Но ведь в этом случае вся пьеса Пушкина выглядит сегодня как клевета?!)

Пушкинский Сальери никогда не отравил бы Моцарта, и никакая зависть не сыграла бы никакой мало-мальской роли.

«Маленькая трагедия» – прежде всего ТРАГЕДИЯ САЛЬЕРИ, ибо, как и в шекспировских трагедиях, Лаэрт не должен был убить Гамлета, Ромео должен был подождать всего несколько минут, чтобы обнять живую Джульетту.

А правда о платке должна была раскрыться не через пять минут после того как Отелло задушил Дездемону, а всего на пять с половиной минут раньше.

Моцарт высказал важнейшую, для того чтобы не быть убитым Антонио Сальери, мысль уже тогда, когда яд был в его теле.

Правда пришла слишком поздно.

Но чтобы не получилось, что это – моя единственная, а точнее, окончательная версия, могу добавить, что я до сих пор не могу отдать предпочтение какой-нибудь из них. Я просто предлагаю их на ваше рассмотрение.

Читайте и перечитывайте трагедию, слушайте музыку Моцарта и продолжайте исследования.

Глава 7 «Наследника нам не оставит он»

Очень странно в монологе Сальери, где он оправдывает необходимость уничтожения Моцарта, звучит мысль, вынесенная в название этой главы. Почему одной из причин убийства является невозможность продолжать развитие музыки на уровне Моцарта?

Почему Сальери опасается, что искусство «падет опять, как он исчезнет»? Почему, согласно Сальери, Моцарт должен уйти «чем скорей, тем лучше»? Ведь искусство после Моцарта падет независимо от того, будет ли Моцарт жить долго или, благодаря «деятельности» Сальери, умрет молодым. Нет, согласно Сальери, Моцарт должен умереть «чем скорей, тем лучше», чтобы не достигнуть такой высоты, после которой само занятие сочинением музыки на Земле станет бессмыслицей.

Что пользы, если Моцарт будет жив
И новой высоты еще достигнет?

Самое парадоксальное, что в этом сальериевском утверждении есть глубоко творческая логика.