Тайны гениев. Три книги в одной

Своя старуха – это идея тесной связи, единства, взаимности. По мере того как желания старухи становятся все обширнее, она все меньше становится «своей» для старика. Хотя старик изо всех сил пытается называть ее своей. Мы обязательно проследим за тем, как старуха перестает быть СВОЕЙ.

Но во второй строке не меньшее пушкинское чудо!

Я часто спрашиваю, что означает фраза «у самого синего моря»? И получаю такой естественный и правильный ответ: «Старик и старуха жили рядом с морем, у самого моря, на берегу моря». Ответ правильный. Но неполный.

Пушкин, как никто, владеет поэтической полифонией слова. Фразы и слова могут иметь двойной и даже тройной смысл.

Пример из «Евгения Онегина»:

Татьяна (русская душою,
Сама не зная, почему)
С ее холодною красою
Любила русскую зиму…

Здесь «холодная краса» относится и к зиме, и к Татьяне. Чудная пушкинская полифония!

Кто-то, конечно, не согласится. Скажет, что определение «холодная краса» относится ТОЛЬКО к зиме. Но давайте проведем эксперимент. Переставим слова так, чтобы «холодная краса» действительно относилась ТОЛЬКО к зиме. Иначе строчки звучат явно неуклюже.

Татьяна (русская душою,
Сама не зная, почему)
Любила русскую зиму
С ее холодною красою.

Та же история со строчкой «у самого синего моря». Два значения. Первое – то, что все слышат сразу, – местоположение «ветхой лачужки» у «самого синего моря». А если услышать вторую мелодию словосочетания «самое синее», тогда речь идет не о месте жизни, но о самом синем море, что синеʹе всех остальных морей. Рождается поэтический образ моря, которое «самое синее».

По мере развития действия старуха перестает быть для старика «своей», а море меняет свой цвет.

Но здесь вычитывается и третий образ. Словосочетание «синее море» повторяется так часто, что становится названием моря. Как Черное море. Особенно там, где «почернело синее море». Думаю, когда юный Пушкин был в Тавриде у Черного моря, то ему вполне могла прийти в голову мысль о том, что Черное море на самом деле – Синее. Так через годы родилось «синее море» сказки. Причем заметьте, что первый вариант (жили у самого моря) – географический. Местоположение. Второй вариант – поэтический. Море «самое синее». И третий – название моря или признак моря, по которому оно узнается.

Не случайно через сто лет после сказки Пушкина появятся строки другого поэта: «Самое синее в мире Черное море мое…»[9].

Итак:

Жил старик со своею старухой
У самого синего моря…

Дальше чудеса продолжаются:

Они жили в ветхой землянке
Ровно тридцать лет и три года.

Излюбленная Пушкиным игра с цифрой «три»!

Как в «Сказке о царе Салтане». Там тоже бесконечная троичность. Более того, вся сказка построена на числе «три». И тридцать три богатыря, и три девицы под окном, и замена выбывшей сестры, которая стала царицей, на третью участницу интриг – бабу Бабариху. А три полета князя Гвидона! А три чуда! В «Салтане» такое количество троичностей, что этому нужно посвятить отдельную книгу.

Но почему старик и старуха жили «РОВНО тридцать лет и три года»?

Здесь я осмелюсь привести аналогии с двумя цифрами: 33 – возраст смерти Иисуса Христа и 33 – возраст, в котором «Земную жизнь пройдя до половины…» Данте начал писать «Божественную комедию» и встретил своего спутника, античного поэта Вергилия:

Земную жизнь пройдя до половины,
Я очутился в сумрачном лесу…[10]

И то и другое Пушкин хорошо знает. Магия чисел в его творчестве (да, собственно, и в жизни) очень важна. Еще важно вспомнить ТРИ карты в «Пиковой даме».

Итак, РОВНО в годовщину – тридцать три года совместной жизни – старик, как всегда, отправился ловить рыбу и после ТРЕТЬЕГО (!!!) заброса невода поймал золотую рыбку.

Старик ловил неводом рыбу,
Старуха пряла свою пряжу.

Эти удивительные аллюзии на античность и христианство мы уже обсудили.

Раз он в море закинул невод…

Вот еще одно пушкинское двухголосие — слово «раз» имеет два значения. Первое — однажды, как-то раз. А второе — начало отсчета.

Но это становится ясно дальше: