Тайны гениев. Три книги в одной

– Человечек Тимпе-Те,
Рыба-камбала в воде,
Ильзебилль, моя жена,
Против воли шлет меня.

– Ну, чего еще она захотела? – спросила камбала-рыба.

– Ох, – сказал ей рыбак, – хочет стать она богом!

– Так ступай домой, сидит она снова на пороге своей избушки.

Так и сидят они там и доныне.

«Сказка о волшебной рыбе» скандинавская сказка

И в заключение – сюрприз.

Скандинавская сказка.

Одна из самых коротких на свете.

Однажды бедный рыбак поймал волшебную рыбу.

– Отпусти меня, и я исполню все, что ты пожелаешь, – сказала рыба.

Рыбак захотел большой дом, и его желание исполнилось.

Он ловил волшебную рыбу снова и снова и загадывал все больше желаний. И каждое его желание исполнялось.

Но когда рыбак потребовал луну и звезды, рыба решила, что он слишком жаден, и забрала все свои дары.

И рыбак снова стал бедным.

«Сказка о царе Салтане» – первая в мире фэнтези

Я начал читать довольно рано. Родители рассказывали, что по складам – с трех с половиной лет, а бегло – после четырех. И с памятью мне повезло: первый и второй раз читал по тексту, а потом наизусть. В пятилетнем возрасте я уже знал на память сказки Чуковского, Маршака и, конечно, Пушкина.

Воспитательницы в детском саду быстро осознали для себя все преимущества моего чтения: сажали меня на стульчик перед детьми, а сами уходили по своим делам. Они знали, что, пока я читаю детям, они, воспитательницы, могут быть спокойны. Дети слушали как завороженные – я это хорошо помню. Сколько времени я удерживал их внимание? В детстве трудно оценивать время – оно воспринимается совершенно по-другому, чем во взрослой жизни. Помню, когда мне исполнилось десять лет, я думал: «Я так давно живу, а мне только десять. А ведь потом еще десять, и еще десять, и еще, и еще!» Я тогда не знал, что каждые десять проходят в два раза быстрее, чем предыдущие. А после сорока… Именно об этом невиданном «беге времени» писала Анна Ахматова: «Но кто нас защитит от ужаса, который // Был бегом времени когда-то наречен?[12]»

Все же думаю, что каждый раз читал я не меньше часа-полутора. Иначе воспитательницы не успели бы пройтись по магазинам и вернуться с авоськами, полными продуктов.

А я читал и наслаждался чтением вслух, я чеканил ритм и играл рифмами, говорил разными голосами от имени разных героев. И большую часть мыслей и чувств, которые связаны со сказками А.С. Пушкина, как это ни покажется странным, я вынес оттуда, из раннего детства. Я представлял себя самим Пушкиным, веселым и остроумным, шагающим и поющим. Запомнился такой эпизод. Однажды, когда я должен был в очередной раз читать детям и спросил их, что они хотят услышать, то сразу несколько человек заявили: «Про ба-ба-ба-ба-риху». Не про царевну Лебедь, даже не про князя Гвидона, а именно про бабу Бабариху. Звуки, которые запомнились больше всего. В детстве активнее воспринимается музыка стиха, чем его смысл.

А ткачиха с поварихой,
С сватьей бабой Бабарихой,
Извести ее хотят,
Перенять гонца велят.

«Сватья», «извести», «перенять гонца» – все это слова, которые нужно либо объяснять детям, либо просто пропевать.

Главное в пушкинском творении – МУЗЫКА!

Поэтому сегодня, когда между пушкинистами и просто ценителями его сказок начинается спор о родственных связях между героями, о происхождении имен героев «Сказки о царе Салтане», то я, улыбаясь про себя, понимаю, что главное в рассуждениях о Бабарихе не то, чья она мама (царя Салтана или его жены, а значит, в любом случае – бабушка князя Гвидона), а то, что осталось на слуху у ребенка: Ба-ба-ба-ба-риха!!! Великолепная звуковая игра, дадаизм, радость веселой смешной речи. Чудная скороговорка! «А ткачиха с поварихой, // С сватьей бабой Бабарихой…»

А царя зовут САлтАн!!! Полный титул: ЦАрь САлтАн. Три «А»!!!

Корабельщики плывут «мимо островА БуЯнА в цАрство слАвного САлтАна».

Имя царя – не признак национальности или религиозной принадлежности, а сказочная звукопись.