Тайны гениев

Осмелюсь высказать одну очень нескромную мысль. Я пишу эту книгу в надежде, что для каких-то из ее читателей книга может стать катализатором настоящего созидания или восприятия и, как условие, возможного пересмотра некоторых жизненных принципов, взглядов, и представлений. Почему беру на себя смелость утверждать подобное?

За годы выступлений я встретил больше миллиона слушателей. Около трех процентов из них написали письма...

Вот их-то, этих писем, содержание и заставляет меня верить в некоторые весьма серьезные возможности мыслей, слов, чувств, встреч.

Мне хотелось бы успеть поговорить с максимальным количеством людей, но, увы, чисто физически это сделать невозможно.

Книга – куда более реальная возможность встретить огромное количество людей.

И не только в пространстве, но и во времени.

(Здесь я исхожу из знания о том, что

НАПИСАННОЕ ОСТАЕТСЯ.)

Глава 8. “Сейчас даже страшно подумать...” (Семнадцать, двадцать пять лет)

Я рассказал о судьбе только одной девочки из нашей двухнедельной эпопеи в небольшом скандинавском городе. Но вы, возможно, помните “вождя”, на которого мне указала педагог с предложением понравиться “вождю”, чтобы понравиться другим.

В Вальдорфских гимназиях есть еще одна традиция: после окончания двухнедельного периода “погружения” в предмет каждый из участников должен написать работу на одну из волнующих его тем, касающихся предмета. Я тогда предложил всем написать по письму кому-либо из реальных или вымышленных корреспондентов. Это письмо может быть в любом стиле, правда, с учетом особенности того, кому вы пишете.

Например: письмо дедушке, письмо другу, письмо любимой. Единственное условие, которое необходимо соблюсти – часть письма должна обсуждать наш двухнедельный период погружения в музыку и культуру. Эти письма сейчас передо мной. Каждое из них – моя особая радость. Ну как не порадоваться, например, такому:

“Здравствуй, дорогой дедушка!

Пишу тебе для того, чтобы сообщить, что я тебя очень люблю и не дождусь нашей встречи. А в нашем с тобой споре о современности ты был прав. Я слушала Баха и поняла, что его музыка – это теория относительности Эйнштейна. Только ты не сумел убедить меня тогда. Ты просто говорил, что нужно и что не нужно, что хорошо и что плохо. А я сопротивлялась. Потому что, думала я, ты из другого поколения и навязываешь мне свои старые взгляды и вкусы.

Теперь я поняла, что разница в поколениях ощущается только в массовой культуре. Она – своя у каждого поколения. Но вот что касается великой культуры, то возраста нет. Потому что великая культура связана не со временем, а с Пространством.

Пространство же у нас с тобой одно: мы живем в одной Вселенной, в одной и той же Вечности. У нас все тот же страх смерти и попытка веры в бессмертие”.

А вот письмо “вождя”. Он – человек непредсказуемый и выбрал себе адресата весьма нетрадиционного:

“Здравствуй, Бог!

Я осведомлен, что это ты вдохновляешь гениев на созидание. Но у меня возникает один очень щекотливый вопрос:

“Когда ты направляешь Земным гениям свои мелодии, попадают ли они непосредственно к ним. Или по пути проходят корректировку дьявола?”

Ибо в музыке я наблюдаю не только Гармонию Вселенной, но и немало дьявольских шуток. Возьмем такое безобидное произведение, как “Времена года” Антонио Вивальди. Там, среди пасторальных созвучий, – звуки испуганного пастушка, он и плачет, и жалуется. А в концерте “Осень” главными героями выступают пьяницы. Их так много и они ведут себя настолько по-разному, что я осмелился бы назвать эту музыку своего рода “энциклопедией поведения пьяных”. Не является ли эта музыка своего рода дьявольскими играми, ибо Ты, как я осмелюсь предположить, не должен бы с таким упоением, добрым юмором и радостью описывать сей смертный грех.

А если слушать дальше, то следующая часть, которую Вивальди назвал “Сон пьяных”, немедленно уносит нас к звездам; и мне, честно говоря, очень трудно соотнести эту Твою (то есть божественную) музыку с хмельным сном перепившихся по случаю праздника бога вина – Бахуса итальянцев. Тем более Бахус – языческий бог, а Вивальди, насколько я знаю, католический священник. Может быть (это только предположение, если не прав –поправь) то, что мы именуем дьяволом – всего-навсего Твое чувство юмора? Или, как у Гёте в “Фаусте”, Ты и дьявол – вовсе не враги, а экспериментаторы? Или если говорить о моем (отныне любимом) произведении “Хорошо темперированный клавир” И.С. Баха, то на мой взгляд самая сильная фуга – 24-я из первого тома. Та, в которой ты описываешь Змея, искусившего Человечество. Почему она так грандиозна? Или ты неравнодушен к Змею? Возможно и другое (более банальный вариант): зло должно быть привлекательно, иначе не случилось бы на Земле ни фашизма, ни коммунизма...”

Я процитировал лишь небольшой фрагмент из письма “вождя”.

Думаю, достаточно...