Тайны горностая

В маленькой часовне царского дворца священник поджидал необычную пару: императрицу и ее холопа, которого она собралась возвысить до своего супруга. Елизавета с Разумовским встали перед алтарем, а оба свидетеля остановились на некотором отдалении позади. Когда дело дошло до обмена кольцами, Разумовский опустился перед монархиней на одно колено и в такой позе принял из ее рук символ любви и верности. После завершения церемонии царица точно так же как пришла, под руку со своим холопом, ставшим отныне ее супругом, вернулась обратно в свои апартаменты и здесь отпустила Воронцова и Лестока, строго-настрого наказав им держать в глубочайшей тайне произошедшее событие. Затем попросила мужа подождать ее в спальне и покинула его, чтобы сменить туалет. Прошло немного времени, и он услышал в соседней комнате сулящий блаженство шелест ее вечернего платья, вот она медленно раздвинула портьеры и с озорной улыбкой на красивом лице заглянула в спальню.

– Сегодня я хочу совершенно очаровать тебя, – начала она, – иначе сила моего воздействия на тебя иссякнет. Императрица больше не имеет над тобой власти, отныне ты мой супруг и, как сказано в Писании, господин жене своей, но за это женщина наложит на тебя свое сладостное ярмо, противиться которому даже самому неустрашимому мужчине будет тщетно и малодушно. Ну, как я тебе нравлюсь?

С этими словами она вошла в комнату, и он к своему восторгу увидел, что она была одета точно так же как в тот вечер, когда его сердце впервые воспылало к ней. Как и тогда на ней было белое атласное платье с длинным шлейфом, и та же самая шубка из красного бархата волнами горностаевого меха облегала сейчас ее шею, руки и грудь. Блаженство, которое ощутил верный мужчина, с головой погрузившийся в созерцание любимой женщины, было настолько безмерным, что он не находил слов; в немом обожании опустился он на колени перед своей супругой, своей госпожой, и прильнул губами к ее маленькой ножке, выглянувшей из-под мерцающего края ее атласного платья.

– Ты доволен теперь, Алексей? – между тем продолжала Елизавета. – Твоя совесть теперь успокоилась, есть ли у тебя еще какое-нибудь желание?

– Никакого, – ответил он, – кроме того, чтобы и для супруга ты оставалась бы той же милостивой повелительницей, какой всегда была для своего раба.

– Ну, давай, однако, повеселимся по-настоящему, Алексей, – сказала она, – и отпразднуем нашу свадьбу.

Она подняла возлюбленного с колен и со страстной нежностью поцеловала его. А затем повела его в небольшую залу, где только для них двоих был накрыт стол, и расположилась за ним вместе с супругом.

По звону колокольчика вошли двое слуг, сервировавшие изысканный ужин. Супруги насладились отменной кухней, выпили вина и всласть наговорились.

После десерта Елизавета попросила мужа спеть для нее несколько его великолепных малорусских песен, которые всегда слушала с большим удовольствием. Он охотно согласился, и она поспешила занять место за маленьким клавесином, клавиши которого были отделаны перламутром. Затем она тоже спела одну из итальянских арий, которые знала на память, и наконец устало опустила руки на колени и сказала сквозь полуопущенные веки сонно прищурившись на возлюбленного:

– А теперь пойдем отдыхать.

Она пошла вперед в свою спальню, а Разумовский последовал за ней. Когда она прилегла на оттоманку, он опустился перед ней на колено, чтобы снять с ее ног розовые бархатные туфельки.

– Как галантно для женатого мужчины, – шутливо заметила Елизавета, мягкими руками обняла за шею дорогого человека и долго-долго смотрела ему в глаза.

– Только ты показал мне, что такое любовь, – прошептала она, – настоящая, истинная и преданная любовь. Мне почти стыдно становится, когда я мысленно обращаюсь в прошлое и вижу, какой я была, однако с этим покончено, ты вернул мне женское достоинство, ты, бывший крепостной, крестьянский сын. Тебе я обязана тем, чего не сумели сделать все важные персоны моей империи и эти французы вкупе с прочими иностранцами, сверху вниз с презрением взирающие на моих русских, несмотря на их высокое образование, которым они не устают хвастаться перед нами. Народ, в котором бьются такие сердца как у тебя, обладает, даже отставая сегодня в науках и искусствах, превосходным ядром, которое следует ценить даже в его грубой оболочке, потому что оно обещает нам в будущем замечательные цветы и плоды. История когда-нибудь с восхищением заговорит о бедном малорусском крестьянине, которого не сумел опьянить ослабленный благовониями, затхлый воздух двора, который среди придворных льстецов, подхалимов и интриганов неизменно помнил только о благополучии своей государыни и своего отечества, ведя свою монархиню по новому лучшему пути; ибо я обещаю тебе, мой возлюбленный муж, что сегодняшний день станет поворотным пунктом не только в моей жизни, но и в истории России. Впредь я больше шагу не сделаю, не испросив твоего совета, потому что ты намного умнее и прежде всего намного лучше, намного благороднее меня.

– Ты меня смущаешь, – едва слышно проговорил Разумовский.