Тайны господина Синтеза

Еще я заметил, что человек этот что-то уж слишком блюдет толстый слой сажи, покрывающий ему лицо. И мне захотелось узнать, почему он один из всей команды старается ни на секунду не смывать с себя этой омерзительной маски. (А я-то теперь благодаря бороде с наслаждением мылся в корыте с морской водой, не боясь быть узнанным.) Было очевидно, что этот тип тоже скрывается, что в морском деле он новичок, а, как я уже говорил, профессия кочегара — самый лучший вариант в такой ситуации.

Прошло довольно много времени, прежде чем я, не без некоторого тайного удовлетворения, убедился в правильности своего предположения. Это произошло в день запуска электродинамической машины. Была жуткая пятидесятиградусная жара, и, так как корабль стоял на рейде, вентиляционные трубы не пропускали в нашу парилку ни единого дуновения свежего воздуха. К тому же мы успели отвыкнуть от этой адской работы и вскоре уже совсем вывалили языки.

Несмотря на всю свою энергию, мой товарищ скопытился первым. Задыхаясь, он тяжело повалился на кучу угля. Не знаю, что придало мне силы, скорее всего любопытство, нежели сострадание, но я, сам почти теряя сознание, схватив его в охапку, выволок, как тюк, из переднего трюма и потащил в лазарет, по счастью на то время пустовавший.

Я воспользовался этим случаем и, чтобы рассмотреть лицо моего сотоварища, решил умыть его морской водой. Каково же было мое удивление, когда из-под омерзительного налета угольной пыли появились матовая белая кожа, прекрасные и тонкие благородные черты, короче говоря, совершенный образец мужской красоты, настоящего индийского бога!

Мой пациент оказался совсем молодым человеком, лет двадцати — двадцати пяти. Он постепенно пришел в себя. Когда его взгляд остановился на мне, в нем появился испуг. Юноша забормотал что-то бессвязное; мелькнуло имя господина Синтеза, затем угрозы убить старика. (После почти трехмесячной жизни бок о бок с индусами я немного нахватался языка хинди[199] и даже научился без труда понимать некоторые общеупотребимые фразы.)

Мой больной оказался врагом господина Синтеза, притом, судя по яростному выражению, исказившему его лицо, пока он бредил, врагом заклятым! Внезапно он опомнился и узнал меня.

— Ты говоришь по-английски? — без обиняков спросил он.

Я родился в Булон-сюр-Мер, и английский наряду с французским мне, можно сказать, родной[200]. Кивком головы я ответил утвердительно.

— Я только что разговаривал… Ты слышал…

— Но я не понимаю языка хинди!

— Лжешь! К тому же ты видел мое лицо.

— Ну и что с того? Скажи, дружище, это твоя благодарность за оказанную тебе услугу?! А если бы я не вытащил тебя сюда, если бы бросил в трюме?! Ты б и пятнадцати минут не протянул!

— Твоя правда. Но ты узнал тайну, а тайна убивает.

— Не говори глупостей и не устраивай мелодрам. Я тоже непрост, меня не запугаешь. Поговорим спокойно. Чего ты хочешь?

— Чтобы ты обо всем забыл.

— О, это совсем легко, ведь я ничего не знаю.

— И мои слова, и мое лицо…

— Если тебе это доставит удовольствие, то я — со всей душой!

— Поклянись!

— Ладно, клянусь. Ты доволен?

— А теперь вернемся к работе. Никто не должен видеть мое настоящее лицо.

Мы возвратились в трюм, где этот голубчик вновь загримировался с величайшей тщательностью.

— А ты что здесь делаешь? — спросил он меня шепотом.

— Как видишь, таскаю уголь в ручной корзине. Поганая работа.

— Это не твоя профессия. Ты, как и я, не настоящий помощник кочегара.

«Ну и ну! Попал прямо в яблочко!» — отметил я про себя.

— Отвечай! Зачем ты здесь?

— Этот секрет мне не принадлежит. К тому же к тебе он не имеет ни малейшего отношения и никого, кроме господина Синтеза, не касается!..

— Значит, ты здесь не из-за нее?

— Ты о ком?

— О находящейся на борту юной девушке. О той, из-за которой я терплю все эти адские муки… О той, которая цепями приковала к себе мою душу…

— А-а… Знаю, дружище, знаю! Нет-нет, успокойся, я тебе не соперник.

— Клянешься?

— У тебя, приятель, навязчивая идея все время клясться. Сам посмотри, похож ли я на героя романа?

— Да уж… — Он слабо улыбнулся, окинув взглядом мою вполне заурядную фигуру и ничем не примечательную физиономию.

— Но, — необдуманно брякнул я, — если ты питаешь столь нежные чувства к внучке, почему так люто ненавидишь деда?

— Наконец-то ты признался!.. Ты слышал, как я угрожал ему в бреду!

— Ну и что, раз я пообещал держать это в секрете? Послушай, давай заключим договор — откровенность за откровенность, молчание за молчание. Я — детектив, посланный французской полицией следить за господином Синтезом.

— Ничего ты о нем не узнаешь. К тому же он не представляет никакого интереса для правосудия твоей страны. Французам он не враг.

— А кому он враг?

— Англичанам.

— Быть того не может! Но почему?

— Не знаю. Только могу сказать, что когда-то господин Синтез был другом старого раджи из Битура. Он воспитал в его приемном сыне Дхондопукт-Нанаже эту ненависть…

— Не слышал о таком…

— Вы, европейцы, называли его Нана-Саибом[201].

— Этого знаю. Горе-герой великого восстания тысяча восемьсот пятьдесят седьмого года, инициатор резни в Канпуре…