Тайны и герои 1812 года

То и дело мы слышим разговоры о том, что народ, приверженный Православию, по всем статьям проигрывает более просвещённым и успешным католикам и протестантам. События наполеоновских войн показали идиотический уровень этих рассуждений, но мы слышим их снова и снова. А Жермену де Сталь наши деды убедили: Россия с её традициями и богатырскими ухватками — это великая сила.

Есть в истории государства Российского эпизоды, к которым каждый из нас хочет быть причастным. Звёздные часы России — удивительной страны, в которой нам посчастливилось родиться. Написал я эти строки и подумал: как это банально, как натужно. Манная каша какая-то, да и только! Я, правда, и манную кашу до сих пор люблю — если горячая, да под чай с лимоном. Но к чему ломиться в открытую дверь? Что может быть смешнее, чем прилежное повторение прописных истин: фрукт — яблоко, Волга впадает в Каспийское море, подвиг героев 1812 года не меркнет, «богатыри — не вы!». Когда-то и впрямь восхищение победами русского оружия воспринимались как дежурная банальность. Так было в 1912-м, когда верноподданнические стихи о 1812-м годе радостно декламировали гимназисты — среди которых немало было будущих смутьянов 1917 года. Так было в наше брежневское детство, когда патриотическое воспитание поставили на широкую ногу. В первую очередь, прославляли, конечно, советских героев, но и про Кутузова не забывали. Выходили книги о победах русского оружия, предназначенные для детей: упомяну только «В грозную пору» Брагина, замечательные книги Анатолия Митяева и Сергея Алексеева.

Есть ведь и другой взгляд на судьбу России — панический, ехидный, высокомерный. «Вот всё у нас так!», — повторяют острословы, когда случается нечто отвратительное, постыдное или просто неприятное самолюбию: «Как это по-нашему!». А другие понимающе кивают, чувствуя себя посвящёнными в таинство Благородного Сопротивления Свинцовым Мерзостям России. В последние годы нашу страну они полюбили называть собачьей кличкой «Рашка». Насколько меньше было бы таких нападок на Россию, если бы мы твёрже боролись с собственной гордыней. Потому что основа русофобии русских людей — в ощущении, что «я лучше этого государства, этой эпохи, этого общества». Мы выпячиваем своё надменное «я», откармливаем высокомерное «эго».

Презрение к «родным осинам» — это не исключительно русское явление. Это банальное, как бревно, «обратное общее место» национального чванства — чванство антинациональное. Приглядимся к себе, это присуще человеку: в приступе гордости мы отвергаем государственные устои и высокомерно взираем с высокого холма на серую массу. Да, с высокого холма сограждане всегда кажутся маленькими и серыми. Особенно сильным это искушение было, есть и будет для интеллигенции. У Пушкина читаем: «чёрт догадал меня родиться в России с душою и талантом». Правда, куда чаще он бывал яростным русофилом, а без сомнений, без противоречий, без уязвлённости палитра художника бедна…

Помните у Вертинского — перепетое Гребенщиковым «в бездарной стране»? Но как покаянно он ответил сам себе в более позднем (времён Великой Отечественной) стихотворении:

О Родина моя, в своей простой шинели,

В пудовых сапогах, сынов своих любя,

Ты поднялась сквозь бури и метели,

Спасая мир, не веривший в тебя!

Да, человеку невмочь всю жизнь проскользить в одном благостном настроении. А всё-таки скромность и патриотизм лучше самовлюблённости и отщепенческой гордыни.

Воспоминания об этой войне окрыляют — как увертюра Чайковского «1812-й год».

200 лет назад император Наполеон, подмявший под себя всю Европу, готовился к великому походу на Восток. Казалось, для него нет невозможного. В те времена, если вы произносили: «Великий человек!» — уже не стоило пояснять, о ком идёт речь. Это было нашествие двунадесяти языков — таким запечатлелось в фольклорной памяти. Союзники остались где-то далеко, за Ламаншем, а «объединённая Европа» нахлынула на Россию…

На волне Французской революции была создана уникальная армия. Революция выдвинула молодых, дерзких, одарённых людей, которые готовы были идти на смерть. Они были новаторами, реформаторами армии. В то же время, император Павел Первый опруссачил русскую армию, свёл на «нет» старания Потёмкина, Румянцева, Суворова, чем резко ослабил боеспособность нашей армии. Александр Первый исправил многие перегибы отца, при нём, как известно, усилилась артиллерия, но на уровень 1790-х годов русская армия не вернулась. Потому для борьбы с Наполеоном потребовалось напрячь все силы. Потребовалось самопожертвование Москвы после бородинской схватки.

Бородино

«Бородинская годовщина» — это словосочетание нам известно по стихам Жуковского и Пушкина. Победа 1812 — 1814-го целое столетие была словом правды, которое отражало агрессию самых искромётных русофобов.

Бой московский,

Взрыв кремлёвский —

И в Париже русский штык! —

Это В. А. Жуковский, наш певец во стане русских воинов. Только так побивались доводы клеветников России.