Тайны и Природа Поэзии

ВРАЖДА

Окружена враждою снова,

Я провожаю день за днём!
Горит душа моя огнём,
А разум – хмурится сурово.

Пускай вокруг ярится злоба,

И неприязнь стоит стеной, –
Пока горю – любой ценой
Платить готова я до гроба!

Душа Поэзией полна! –

Расправив и взмахнув крылами,
Поёт: «В груди – моя Страна!
Норвегия перед глазами!».

Среди Природы первозданной –

Суровых гор, лесов, озёр –
Не одинока я, а взор –
Залечивает сердца раны.

Неповторимость норвежской Природы и то действие, которое она производила на иностранцев, отмечались многими. Оставшийся безымянным английский репортёр, посетивший Норвегию зимой, по возвращении в Лондон записал в блокноте: «Если Дед Мороз в самом деле существует, его резиденция может находиться только в этой стране!»

Но поначалу меня влекла не сама страна с её чудесной природой, а норвежцы. Ибо подобно тому, как в изобразительном искусстве художники делятся на портретистов и пейзажистов, та же градация существует и в литературе: по призванию я, скорее всего, портретист. А если ещё точнее, то поэт с уклоном в религиозную философию.

Свои первые философские эссе – в духе Плутарха! – я написала ещё в начале 60-х годов. И это несмотря на то, что в студенческие годы его не читала, как не читала других прославленных философов древности – Платона, Аристотеля, Цицерона и других. Набравшая к тому времени силу и влияние в общественной жизни страны марксистско-ленинская философия тщательно оберегала молодые умы от их соприкосновения с истинной философией – от Любви к мудрости, – как дословно переводится это составное греческое слово на русский язык (филос – любовь, софия – мудрость)1.

Разговоры о норвежце удивительной судьбы сразу же настроили струны души и сердца на творческий лад и я, в буквальном смысле, загорелась идеей написать об этом человеке. Написать очерк или рассказ, повесть – что получится. Но я не сделала этого. Ни сразу после приезда в Осло, ни через год или два, три года, а лишь на седьмой. Когда до отъезда из этого чудесного города оставались считанные месяцы. На создание чернового варианта повести меня подвигла сама жизнь. Вернее – мудрый Промысел Божий. А ведь о его существовании я и не подозревала ещё тогда! Отчего была крайне отрицательно настроена и по отношению к Вере Православной, и к её атрибутам, и таинствам.

Сознание человеческое – наиболее подвижная и легко изменяемая в людях субстанция. Поскольку же я с раннего школьного возраста питала его атеистической пропагандой, то душа была закрыта для проникновения в её область Божественных веяний, не улавливала глубинный смысл произведений русских писателей и поэтов, на книгах которых и воспитывала себя с десяти-одиннадцати лет, как только выучилась бегло читать и писать по-русски2.

Поверхностное восприятие мира мешало уму проникать вглубь земных и природных явлений. И, несмотря на горы прочитанных книг, я была бессильна постигнуть, что основным движущим началом во всякой человеческой жизни является могущественная Вера предков.

До середины 90-х годов ускользали от внимания смысл и внутренняя направленность собственных произведений, которые были написаны не обычными словами, а поэтическими символами, каждый из которых нуждался в наполнении соответствующим ему содержанием. Проникновению вглубь поэтического текста мешало моё безбожное сознание! И это несмотря на то, что упоминание о действиях Промысла Божия в отношении отдельных людей присутствует в стихотворении «Сентябрь», из поэтического цикла «Времена года и Двенадцать Месяцев», черновой вариант которого был создан в первой половине 70-х годов в Англии, в Лондоне.