Тайны и загадки мира. Книги 1-8

Ветры редко проникали в долину, закрытую со всех сторон, за исключением двух или трех проходов с побережья. Побережье было опасным, ибо, хотя вода и оставалась более теплой, чем возле берегов Британии, все же она казалась холодной, и когда задували жестокие ветры, то тебя запросто могло унести в открытое море. В действительности, если Талтос хотел умереть, что, как мне говорили, случалось, – ему достаточно было вступить в море.

Я думаю, хотя теперь уже никогда не узнаю этого точно, что мы жили на острове – очень большом, но все же острове. Существовал обычай, принятый у некоторых беловолосых, пешком огибать его полностью, вдоль пляжей, и мне рассказывали, что такое путешествие занимало много-много дней.

Мы всегда знали о существовании огня, умели его поддерживать, и были места высоко в горах, где огонь вырывался прямо из-под земли. Не сама земля, а расплавленная лава вытекала тоненькой струйкой из некоторых подобных мест, быстро сбегая к морю.

Мы всегда знали, как добыть огонь, не давать ему погаснуть, подкармливать его и поддерживать. Мы привыкли зажигать огонь в долгие зимние ночи, хотя не давали этой поре такого названия, и холодно не было. Иногда мы использовали огонь для приготовления пищи в дни больших праздников, но по большей части в этом не было необходимости. Мы использовали огонь, разжигая его в круге, когда рождались дети. Мы танцевали вокруг огня, а иногда играли с ним. Я не знаю ни одного несчастного случая, когда огонь кому-либо причинил вред.

Как далеко ветры с земли могли доносить семена, птиц, прутья, ветки, с корнем вырванные деревья, я не имею представления, но все то, что любит тепло, процветало на этой земле. И отсюда начался мой народ.

Время от времени кто-нибудь среди нас рассказывал о посещении Британских островов, известных теперь как Шетландские или Оркнейские острова, или даже побережья Шотландии. Острова зимы – вот как мы их назвали, или, буквально, острова ужасного холода. Такие путешествия всегда были захватывающими.

Временами какого-нибудь из Талтосов смывало в море, и ему как-то удавалось добраться до островов зимы и соорудить там плот для возвращения домой.

Были и такие Талтосы, которые в выдолбленных деревянных лодках отправлялись в море специально в поисках приключений, и если они не тонули, то возвращались домой, полумертвые от холода, и никогда не предпринимали путешествий к земле зимы снова.

Все знали, что в той земле существовали звери, покрытые мехом, которые могли убить, если представлялся случай. И потому у нас были тысячи легенд и воззрений, правильных и неправильных, а также песен о снегах зимой, о медведях в лесу и об огромных льдинах, плавающих в озерах.

Время от времени, чрезвычайно редко, Талтос мог совершить преступление. Он или она вступали в половую связь, не получив по той или иной причине на то разрешения. В результате у них рождался новый Талтос, который по тем или иным соображениям был нежелателен. Или кто-то преднамеренно наносил вред другому, и тот умирал. Но случалось такое весьма редко. Я о таких случаях только слышал, но никогда не видел ничего подобного. Но совершившие такое преступление изгонялись: их вывозили в Британию на больших лодках и там оставляли умирать.

Между прочим, мы ничего не знали о действительных сменах времен года, ибо для нас даже лето в Шотландии было смертельно холодным. Мы отсчитывали время только по лунному календарю, и, насколько мне помнится, у нас даже не существовало такого понятия, как год. Разумеется, бытовали легенды, которые вы можете и сейчас услышать по всей планете: о временах, когда еще не было луны.

И это были легендарные времена, предшествовавшие началу времен, но никто на самом деле не помнит о них.

Не могу сказать, как долго я прожил на этой земле до того, как она была разрушена. Я знал мощный запах Талтоса в той земле, но он был так же натурален, как воздух. Только позже он стал иным, чтобы отметить различие между Талтосом и человеком.

Я помню Первый День, как и каждый Талтос. Я родился, мать любила меня. Я проводил много времени с отцом и матерью, обмениваясь с ними мыслями, подходил к высоким скалам чуть ниже края кратера, где сидели белоголовые и без конца разговаривали. Я питался молоком своей матери много лет. Известно, что молоко может иссякнуть, если женщина не позволит другим пить из ее грудей, и не вернется, пока она снова не родит. Женщины не хотят, чтобы их молоко иссякло, и любят кормить своим молоком мужчин – это доставляет им божественное удовольствие. Таков был общепринятый обычай: лежать с женщиной и пить ее молоко; в той или иной мере это было продолжением любви. Семя Талтоса, как и семя человеческого существа, было, конечно, белым.

Разумеется, женщины кормили молоком женщин и посмеивались над мужчинами, дразня их тем, что у них в сосках не было молока. Но зато наше семя считалось похожим на молоко, не столь вкусное, но по-своему такое же питательное и полезное.