Тайны японского двора. Том 2

Когда наступала ночь, он удалялся на корму и проводил время, глядя в страшную хаотическую тьму. Эта тьма своей непроницаемостью всегда вызывала в душе его какой-то страх перед неизвестным будущим. Теперь перед ним лежал сфинкс завтрашнего дня. Что его ожидало? Радость или горе? Жизнь или смерть? Все это было так же темно, как и та хаотическая тьма, окружавшая горизонт, в которую он тщетно стремится проникнуть своим тревожным пытливым взором.

— Боже мой, что у меня сердце так бьется? — говорил он в глубоком волнении.

Барон, которого всегда интересовали исторические памятники древней старины, в данную минуту не думал о предстоящем зрелище, какое представляет знаменитый Порт-Саид.

Уже занималась заря и солнце своими красными лучами обагряло водную площадь. Вдали виднелись обелиски, легкий тропический туман окутывал дальний горизонт. Барон не смыкал глаз, все его существо было проникнуто одной мыслью скорее и скорее узнать что-нибудь об участи дорогой принцессы. Но вот наконец «Ричард III» подплывает к гавани.

По прибытии в Порт-Саид пассажиры поспешили осмотреть город.

Как только пароход оштвартовался, на палубу забрались арабы, торговцы фруктами и прохладительными напитками. Некоторые принесли коллекции открытых писем с видами северной Африки.

— Не прикажете ли? — назойливо пристал один из них, обращаясь к барону.

Но мысли барона витали далеко.

Он переносился в Париж, в Булонский лес с его чудной беседкой, где он впервые так страстно и так нежно целовал свою милую Хризанту.

Барон так углубился в эти воспоминания, что не замечал всего происходившего около него. Крики арабов, свистки, гудки пароходов, смех и возгласы матросов — все это утопало в волнах нахлынувших воспоминаний.

В эту минуту по трапу поднялся красивый шатен в громадной соломенной шляпе и легком фланелевом костюме.

То был мистер Бо, согласно обещанию, данному Хризанте, спешивший передать письмо барону.

Подойдя к капитану, беседовавшему с комиссаром, он спросил:

— Нет ли среди ваших пассажиров барона Эдмунда фон-дер-Шаффгаузена?

Капитан подозвал вахтенного.

— Отыщите барона фон-дер-Шафгаузена, его тут спрашивает этот джентльмен.

Вахтенный подвел мистера Бо к стоявшему в раздумье барону.

— Мне необходимо с вами переговорить, — промолвил шатен.

— К вашим услугам, — ответил барон, недоумевая.

Они прошли среди канатов и тюков к борту.

— Тут, кажется, никого нет. А потому позвольте вам вручить это письмо, только спрячьте его и прочитайте в своей каюте.

Барону достаточно было взглянуть на почерк, чтобы узнать автора.

— Это она, она! — воскликнул он и спрятал письмо в карман жакетки.

— Простите, — проговорил он, — я не имею удовольствия вас знать, но быть может, мы в жизни еще с вами встретимся. Я навсегда ваш должник. Располагайте мною…

Барон подал мистеру Бо руку.

— Благодарю вас, сэр, — ответил тот по-английски. — Я исполнил поручение, не более, и очень рад с вами познакомиться. Я капитан английской службы и тоже через неделю выезжаю в Токио.

— Я заеду в Нагасаки, — ответил барон, — так как меня там встретит германский консул, мой однополчанин. Я там пробуду недолго. Я еще не знаю, удастся ли мне проехать в Токио. Во всяком случае, если вы проездом будете в Нагасаки, то мой адрес — гостиница «Бель-Вю». Я буду очень рад вас видеть у себя, — сказал барон, еще раз пожав руку нового знакомого.

Дойдя вместе с бароном до трапа, мистер Бо дал свисток, на который ответил катер гудком и быстро подъехал к борту «Ричарда III».

— Еще раз благодарю вас, — крикнул барон, пожимая руку капитана.

Как только катер отплыл, барон поспешил в свою каюту.

Он поспешно разорвал конверт и пробежал письмо.

«Жди весточки от меня в Нагасаки, — писала Хризанта, — и не приезжай, покуда я тебя об этом не уведомлю. Мы окружены шпионами. Знают, что ты едешь. Берегись, жизнь твоя в опасности. Пламенно желаю тебя видеть, но твоя жизнь мне дороже всего в мире, и я готова лучше ждать, чем подвергать ее какой-либо опасности. Вечно твоя Хризанта».

— Вечно твоя, — повторил барон. — Я знаю, что она мне верна, что она мне не изменит ни при каких обстоятельствах. Знаю также, что со стороны японцев будут пущены в ход самые непозволительные средства, чтобы разлучить меня с ней.

Он задумался.

— О, сколько мне придется еще бороться, если вообще суждено преодолеть все препятствия, — вздохнул он, рассматривая милые строки.

Пароход снова тронулся в путь. На палубе играл оркестр музыки. Из буфетной залы доносились в каюту веселые возгласы. Но барона это не соблазняло. Он думал только о Хризанте.

Снова и снова оп пробегал письмо, как бы стараясь проникнусь в душу его автора.

— Она жива… она думает о моей безопасности… Она пламенно желает меня видеть, — бормотал он, целуя дорогие строки.

— О, если бы она знала, как я соскучился по ней! Когда, когда же наконец я ее увижу, — крикнул он в отчаянии.

На палубе продолжала играть музыка.

Следующие за тем дни он провел в обществе пассажиров и, не желая обращать на себя внимание, старался казаться веселым и беззаботным.