Тайны Инков

Эпоха, в которую бог Сатурн привнес «искру» собственной проницательности в самую основу человеческого сознания, навсегда утвердилась в памяти как момент, когда солнце коснулось Млечного Пути и подожгло всю галактическую полосу небес.Иными словами, терминология,предвосхищающая появление математики, утвердилась для того, чтобы увековечить память об эпохе, когда солнца равноденствий «вошли» в Млечный Путь. «Естественно» высокая температура солнца заставила реку вспыхнуть, и огонь распростерся по всему великому кругу галактики. Поэтому Млечный Путь величался (то есть не «мыслился» таким буквально) старым «курсом» солнца, тлеющими остатками некой изношенной, прежней эклиптической плоскости. Это понятие фигурирует в мифе о Фаэтоне — своевольном сыне Гелиоса, который поджег галактику, неосторожно введя колесницу своего отца, солнце, в пределы галактической полосы. Это — «пепельный путь» бушменов, где некогда горел огонь. И, конечно, эта терминология, просто потому, что она существовала, воплотилапереданный роду человеческому дар творческого потенциала — сам «огонь».

Нигде победа этих ранних мифотворцев над трудностями построения формальных суждений, не прибегая к помощи ни письменности, ни математики, не проявляется более очевидно, чем в формулировке, согласно которой «боги — это планеты». Планеты суть «боги», потому что, в отличие от неподвижных звезд, они обладают способностью движения, понимаемой как признак Воли. Планеты суть «движущие и будоражащие силы», которые Платон называл «орудиями времени». Посредством терпеливого изучения можно было определить «привычки» отдельных планет, но сложность взаимодействия движений между солнцем, луной и пятью видимыми планетами на фоне неподвижных звезд представляла собой зрелище бесконечного танца. Найти рисунок в этом танце, проникнуть в замысел Балетмейстера — вот в чем заключались задача и страстное увлечение, которые будоражили воображение древних.

Но, не обладая письменностью и математикой, как можно было выразить соприкосновение с Владыкой Танца? В греческой мифологии Кронос/Сатурн, сын Геи (земли) и Урана (неба), кастрировал своего отца и бросил его интимные органы в море, откуда возникла Венера, — история, которая привела Макробиуса к тому, что, на первый взгляд, кажется удивительно непоследовательным: «Из этого они заключают, что, когда был хаос, то времени не существовало, поскольку время есть фиксированная мера, получаемая от вращения неба. Время начинается там; и от него, как полагают, родился Кронос [Сатурн], который есть Хронос [Время]…»

Как мог Макробиус заключить из этойистории, что «Время начинается здесь»? Сантильяна и Дехенд собирали по крохам информацию, необходимую для реконструкции этого сюжета. Они сравнивали орфический Гимн Кроносу — «ты, кто поддерживает нерушимое единство согласно алейроновому(вечному) порядку Эона» — с атрибутами ассирийского изображения Сатурна, Нинурты, которая охраняет «соединение неба и земли». Мы уже видели это соединение, дур-ан-ки,которое Элиад описывал как столп вселенной, связывающий воедино три мира. Так что именно Кронос держит свою руку на оси небесной сферы — бывший пенис Урана брошен в звездное море, увековечивая память об искаженном осознании того, что все находилось в движении. Но как же насчет самого жернова, небесного экватора, перемалывающего время по эклиптике? И, более сложный вопрос, как мог планетарный странник по эклиптической плоскости «управлять» полярной осью? Сантильяна и Дехенд разрубили Гордиев узел, переключив внимание на специфические обстоятельства рождения Кроноса/Сатурна в греческом мифе.

В этой повести Сатурн действительно создаёт, как это и было, своих собственных родителей. До кастрирования своего «отца», Урана, — то есть до действия, которое обособило понятие неподвижной сферы звезд, вращающихся вокруг оси, — «земля» (Гея) и «небо» (Уран) были недифференцированным целым. А из чего была выделена Уранова неподвижная сфера звезд? Именно эклиптическая плоскость — владение Геи как «небесной земли» — была очевидной ежегодной траекторией солнца, тем же самым путем, по которому также осуществлялось движение луны и всех планет. Таким образом, в момент этого отделения рождается Венера — утренняя звезда — предвестница солнца, символизируя эклиптику в целом, охватывая и день, и ночь.

Эклиптика имела имя — зодиак. Этот зодиак, или «циферблат животных», составлял театральный фон, совокупность известных земных аналогов, на котором исполнялся небесный танец. И когда небесные актеры, светила эклиптики, начинали танцевать в этом театре — с перемещениями от «моря» до «горной вершины» — действительно весь мир становился сценой: оригинальной просценической дугой, известной также как «Всемирный Дом» (рисунки 3.12Ь, 3.13).