Тайны Инков

Когда осведомители «искоренителя», священника Авилы, садились с его ученым писарем, чтобы излить из своих сердец на бумагу сущность своего образа жизни, они знали наверняка, что прощались со своим прошлым. Отчего же еще они говорили? Вполне возможно, что люди, беседовавшие с Авилой, не осознавали в полной мере значение пересказываемых ими преданий. Эти предания создавались специалистами для посева в общую память, для сохранения в умах и сердцах их людей. В минувшие времена эти предания, бившие ключом на границе между сознанием и интуицией, могли бы околдовать кандидаты в шаманы. Случайное упоминание старшим тех трех птиц-звезд — сокола, кондора и стервятника — могло бы внушить какому-нибудь молодому человеку, возбужденному ошеломляющей мыслью, что все эти истории, слышимые с детства, говорили о мире несравненно большем, чем он себе воображал когда-либо прежде.

В минувшие времена такой молодой человек приближался к жрецу-астроному и выражал свое намерение почти что в глубоком смятении, томимый страстным желанием того, что он едва мог бы постичь. Но все это было до конкисты. Теперь же шаман-астроном превратился в объект охоты, в самого опасного человека, поражавшего воображение конкистадоров. Андского шамана уничтожали, подвергали пыткам, калечили, забивали до смерти, четвертовали, сжигали заживо. Великая река знания, которая протекала через самое сердце Анд задолго до Рождества Христова, уменьшилась до ручейка, а затем превратилась в пыль. «Искоренители» лелеяли осведомителей, немногих недовольных или запуганных людей, которых удалось завербовать среди жрецов в черных юбках. Самая незначительная неосмотрительность могла обернуться смертным приговором. Поскольку голос Анд погибал молча, он оставил свою эпитафию.

Для меня, по крайней мере, проблема была улажена: астрономия андской мифологии действительно существовала. Даже в самых смелых мечтах я никогда не смел надеяться, что подберусь так близко к мыслительным процессам, которые сконструировали андскую мифологию. «Эпитафия по инкам» является крайне важным документом во всемирной литературе, потому что она говорит нам о складе архаичного мышления. Прежде чем обратиться к этой непредвиденной находке, было бы полезно подытожить причины, по которым этот миф, рассматриваемый по отношению к небу, дает независимое подтверждение каждому отдельному крупному вопросу, которые объяснялись в предшествующих главах и относились к астрономической космологии и практике в доколумбовых Андах.

Три «птицы-шамана» в Скорпионе, которые отмечали вход в преисподнюю, были невидимы за горизонтом. Чтобы узнать, где они находились, астрономы-жрецы должны обратиться к некоторым другим звездам. В момент нижнего сближения всех трех шаманов, западный край Млечного Пути в Близнецах располагался у верхнего сближении (то есть у пересечения основного меридиана, или линии, проведенной по небу с севера на юг) (рисунок 11.3). Как мы уже видели в главе 2 и других разделах, общей практикой в Андах было соединять дорожкой одновременно обе точки солнцестояния в звездах. Здесь эти точки солнцестояния находятся в верхнем и нижнем сближениях, независимо от горизонта. Так как данное предание обращается к положению звезды, не видной глазу наблюдателя, то оно оправдывает вывод, который подсказывается каждым из мифологических сюжетов, рассматривавшихся в предыдущих главах, и состоит в том, что андские мифотворцы зафиксировали в памяти и записали в мифе многочисленные связи внутри сферы неподвижных звезд, особенно тех звезд, которые наблюдаются при солнцестояниях. Этот последний факт должен раз и навсегда устранить ничем не обоснованные представления, будто коренные народы Анд не занимались и, следовательно, не могли заниматься наблюдением «звезды за звездой» «совершенно независимо от местоположения наблюдателя». Андские народы знали, где находились звезды, даже тогда, когда они не могли их видеть.

Далее, как проясняет рисунок 11.1, местоположение «нижнего основания мира» находится именно там, где и говорилось в» главе 3, то есть на южном тропике, что подтверждает общий тезис о том, что топографическая привязка является аналогом положений в сфере астрономии, и частный вопрос о том, что нижняя оконечность «этого мира», кай пачи, простирается настолько же, насколько и южный тропик, туда, где начинается земля усопших. Иными словами, язык этого мифа ясно показывает, что уарочирийские жрецы-астрономы мыслили в рамках понятия «астрономической земли», ограниченной точками солнцестояния. (Сравни рисунок 11.1а и рисунки 3.13 и 3.14.)

В-третьих, последовательное использование в мифе терминов родства — «отец», «сын», «сестра», «родственник» — между планетарными божествами и описание характеристик «птиц-шаманов/звезд», созванных Инкой в качестве царских подданных, подтверждает материал глав 6, 7 и 8, а именно, что системы родства в Андах исчислялись с точки зрения астрономических объектов и что отношение правителя к управляемым осмыслялось как воспроизведение на земле отношения планет к звездам.