Тайны инквизиции. Средневековые процессы о ведьмах и колдовстве

Это происходит 15 ноября. 16 ноября на рыночной площади Авилы разыгрывается последняя сцена затянувшегося разбирательства. Здесь, рядом с церковью Святого Петра, возведены помосты для аутодафе. На одном из них, одетые в отвратительные желтые санбенито, стоят восемь заключенных и три чучела. На другом находятся инквизиторы – доктор Педро де Вильяда и монах Антонио де Санто-Доминго со всем персоналом святой палаты, писцами, обвинителем Геварой, служителями и приставами. Вокруг помостов столпилась большая часть жителей Авилы и те, кто пришел из соседних сельских районов – из этого становится ясно, что об аутодафе было объявлено за несколько дней. Народ настроен против евреев, и на аутодафе присутствует озлобленная и неспокойная толпа. В Авиле стоит людской гул, и ни один еврей не смеет показаться на улице, так как там он рискует подвергнуться оскорблениям или нападению[422].

Писец Антонио Гонсалес зачитывает приговоры, начиная с полного описания преступлений, совершенных каждым из обвиняемых; нет нужды приводить его здесь, поскольку мы уже обо всем этом говорили, а в «Testimonio» содержится практически полное повторение дела. Всех приговаривают к передаче светским властям – коррехидору дону Альваро де Сант-Эстибану, которого известили об этом несколькими днями ранее и который присутствует на площади со своими помощниками и альгвазилами.

Произносится обычная в таких случаях проповедь, осужденных хватают люди коррехидора и увозят из города к месту сожжения. Инквизиторы приказывают писцам сопровождать приговоренных, чтобы записать их последние признания на костре. В досье Юсе включено не только его признание, сделанное в последний момент, но и признания Бенито Гарсиа, Хуана де Оканьи и Хуана Франко; все они записаны Гонсалесом. Кроме того, в досье имеется письмо, написанное тем же Гонсалесом на следующий день после казни и адресованное властям Ла-Гардиа; оно приложено к отчету о преступлении и о вынесенных приговорах для обнародования в Ла-Гардиа, где преступление было совершено.

Из этого письма мы узнаем, что Бенито, несмотря на его утверждение, что он умрет евреем, что бы ни случилось, стоя у столба, принял утешение церкви и таким образом заслужил милость быть задушенным перед тем, как костер загорелся[423]. Хуан де Оканья и Хуан Франко тоже приняли помощь от присутствовавших на казни монахов и вернулись в церковь, из которой до этого втайне вышли. Однако евреи – храбрый 80-летний старик и его сын – остались преданными своей вере и отказались через отступничество избежать какой-либо части уготованной им агонии. По этой причине, в приступе злобы, которая кажется почти сатанинской, их плоть рвали раскаленными щипцами, прежде чем ее поглотило медленное пламя. «Они отказались, – пишет преподобный Гонсалес, – обратиться к Богу или Деве Марии или даже осенить себя крестным знамением. Не молитесь за них, – заключает он словно бы в нетерпении, – ибо они погребены в аду». В конце письма Гонсалес просит власти Ла-Гардиа не позволять перекапывать то место, где Хуан Франко закопал святое дитя, и проследить, чтобы оно осталось нетронутым. Их величества и кардинал Испании могут пожелать посетить его, добавляет он, и он молится о том, чтобы Господь «явил нам кости ребенка». Будет целесообразно отметить место захоронения, пишет он в заключение, поскольку ввиду достоинств такого места он надеется, что Господу будет угодно сделать так, чтобы на этой земле происходили чудеса.

Следует добавить, что письмо отправлено с приказом прочесть его с церковной кафедры в следующее воскресенье под страхом отлучения.

Народ в Авиле был настолько озлоблен против евреев, что их жизнь находилась в опасности, и в хрониках есть сведения, что одного из них на улице забили камнями до смерти. Альхама этого города была вынуждена обратиться к королю и королеве за защитой; Фидель Фита цитирует королевское письмо, повелевающее оказать такую защиту и грозящее строгими мерами тем, кто будет досаждать евреям[424].

24 Эпилог дела святого дитяти

Показания, данные Юсе Франко касательно того, где были добыты освященные облатки, – весьма туманные показания с чужих слов. Но похоже, что инквизиторам удалось вытянуть из Бенито Гарсиа или Алонсо Франко нечто более определенное, поскольку пока суд над восемью обвиняемыми подходил к концу, служители святой палаты занимались задержанием ризничего церкви в Ла-Гардиа.