Тайны исчезнувших цивилизаций

Он выучился в духовной семинарии и в указанном г. приступил в сонном Ренн-лё-Шато к обязанностям приходского священника. Незадолго до этого соученики по семинарии прочили умному и достаточно ловкому Беренжеру местечко где-нибудь под Парижем или, на худой конец, Марселем. Однако кюре настоял на приходе в маленькой деревеньке в восточных отрогах Пиренеев, в сорока километрах от центра лангедокской культуры — города Кар-кассона.

Появившись в Ренн-лё-Шато, новый приходский священник, получая в среднем 150 франков в год — сумму, в общем-то, весьма незначительную, — вел неприметную жизнь жизнь сельского кюре. В перерывах между обеднями и отпеваниями он, как и в годы юности, охотился в горах, ловил рыбу в окрестных речушках, много читал, совершенствовал свои знания латинского языка и зачем-то начал изучать иврит. Его прислугой, горничной и кухаркой стала восемнадцатилетняя Мари Денарнан, ставшая впоследствии верной спутницей его жизни.

Частенько Сонье навещал аббата Анри Будэ, кюре соседней деревни Ренн-лё-Бэн. Аббат привил ему страсть к волнующей истории Лангедока. Само название этой местности появилось в начале XIII века и происходило от языка ее обитателей: la langue d'oc. Сонье повсюду окружали немые свидетели древности Лангедока: в нескольких десятках километров от Ренн-лё-Шато возвышается холм Ле Бе-зу, на котором живописно разбросаны руины средневековой крепости, когда-то принадлежавшей тамплиерам, а на другом холме в каких-нибудь полутора километрах высятся полуразвалившиеся стены родового замка Бертрана де Бланшефора, четвертого великого магистра ордена рыцарей Храма. Ренн-лё-Шато сохранил на себе следы и древнего пути паломников, передвигавшихся в те далекие времена из Северной Европы через Францию и Лангедок в Сан-тьяго-де-Компостела — святое место в Испании.

Все текло по раз и навсегда заведенному обычаю до тех пор, пока Сонье "по наитию свыше" не взялся за реставрацию деревенской церкви, названной еще в 1059 г. именем Марии Магдалины. Этот полуразрушенный храм стоял на древнем вестготском фундаменте VI в. ив конце XIX в. был почти в безнадежном состоянии, грозя погрести под собой кюре и его прихожан.

Получив поддержку своего друга Будэ, Сонье в 1891 г. взял из приходской кассы малую толику денег и энергично принялся за ремонт церкви. Кое-как подперев крышу, он сдвинул алтарную плиту, покоившуюся на двух балках. Тут-то кюре и заметил, что одна из балок была слишком уж легкой. Оказалось, что она полая внутри. Сонье через небольшое отверстие просунул туда руку и извлек четыре опечатанных деревянных цилиндра. Забыв обо всем на свете, священник лихорадочно стал срывать запыленные, позеленевшие от времени печати. На свет Божий объявились древние пергаменты. Оглядевшись по сторонам и спрятав находку на груди, кюре быстрыми шагами направился домой. Там он велел служанке поскорее закрыть окна и двери и следить, чтобы ему никто не помешал.

Трясущимися от волнения руками кюре развернул один из пергаментов. Долго вглядывался он в латинские буквы непонятного текста, пока не заметил, что некоторые из этих букв выше других. Если читать их подряд, то выходило довольно связное послание.

Два свитка содержали изображения двух генеалогических древ с 1244 по 1644 гг., похоже, предков Сонье. Два других выглядели как религиозные тексты. Расшифровав их, Сонье распознал несколько первых предложений, включая: "A DAGOBERT II ROI ЕТ A SION EST СЕ TRESOR ЕТ IL EST LA MORT" ("Это сокровище принадлежит королю Дагоберту II и Сиону, и там оно погребено").

На следующий же день Сонье отправился в Париж и рассказал своему епископу аббату Бьелю и его племяннику Эмилю Хоффе о своей находке. Хоффе, хотя ему исполнилось всего 20 лет, был уже хорошо известен в столице как специалист в области лингвистики, тайнописи и палеографии. Парижский свет знал его также как не последнего человека в эзотерических группах, сектах и тайных обществах, близко стоявших к оккультизму. Несмотря на свое желание стать католическим священником, юный Хоффе был вхож во многие мистические и масонские круги, а также в тайный полукатолический-полумасонский (довольно необычное для того времени сочетание) орден для избранных, в который входили известный поэт Стефан Малларме, бельгийский писатель Морис Метерлинк и композитор Клод Дебюсси. Кроме того, будущий кюре хорошо знал знаменитую певицу Эмму Кальве, которая была известна всему Парижу и как "жрица эзотерической субкультуры".

Сонье пробыл в столице три недели. О чем он беседовал с церковными иерархами, навсегда осталось тайной. Трехнедельное пребывание в городе привело его в высшее парижское общество. Что бы он ни нашел, это внесло чехарду во все обычные пути к богатству и власти. Известно, однако, что скромный приходский священник из Лангедока повсюду был принят с распростертыми объятиями.