Тайны Истон-Холла

Нет такого кредитора, рассуждал Дьюэр — а в свое время он приобрел немалый опыт в таких делах, — который выложит столь значительную сумму в короткий срок. Наверняка подобные темпы вызовут глубочайшие подозрения у тех, кому он доверил истребовать долг. Разве может быть иначе? Тем не менее ничего другого, кроме как откликнуться на полученное сообщение, ему не оставалось, и, настороженно оглядываясь по сторонам, низко надвинув на лоб шляпу, Дьюэр отправился по знакомым адресам. Опять-таки и там и там его, то есть мистера Ропера, встретили с величайшим почтением. И передали письма, написанные изящным, почти каллиграфическим почерком мистера Нокса из Пэкема, ссылавшегося на затруднительное положение, в котором он оказался, и признававшего взятые на себя обязательства в полном объеме. И оттуда, и оттуда он вышел с чеками, каждый на сумму чуть меньшую, чем сто пятьдесят фунтов, для перевода на счет фирмы.

Следовало решить еще одно дело. Дьюэр потратил почти все деньги. От пяти соверенов, полученных около недели назад у Грейса, остался всего шиллинг с мелочью. А ведь оба ярмутских стряпчих, помимо чеков, представили ему счета на шесть шиллингов восемь пенсов каждый. И надо еще заплатить за жилье рыбаку. Следуя инструкциям, содержащимся в последнем письме с Картер-лейн, Дьюэр решил снять небольшую сумму со своего счета у Герни. Прикидывая, что не пройдет и получаса, как он оставит этот городишко, Дьюэр остановил первого же прохожего и спросил, как пройти к банку Герни. Герни? Да это же совсем рядом, на соседней улице.

Время приближалось к полудню. В Большом Ярмуте, как практически во всех провинциальных городах, учреждения закрываются на обед ровно в двенадцать, и чтобы не оказаться перед запертой дверью, Дьюэр ускорил шаг. То ли возбужденное состояние, вызванное стремительным развитием событий было причиной случившегося, то ли легкое головокружение, преследующее его последние дни, сказать трудно, но в банке между ним и кассиром состоялся странный разговор:

— Я хотел бы снять небольшую сумму со счета, открытого на мое имя вашим лондонским агентом.

— Ваше имя, сэр?

— Дьюэр.

Осознав свою ошибку, он мгновенно поправился, но было уже поздно. Кассир удивленно посмотрел на него. Хуже того: старший кассир — бородатый мужчина в очках, слышавший со своего места в глубине служебного помещения этот диалог, — встал и направился к ним. Будь на его месте кто-нибудь другой, он бы как-то выкрутился, выругал себя за рассеянность, привел бы неоспоримые доказательства того, что никакой он не Дьюэр, а самый настоящий мистер Ропер, но Дьюэр на такое не был способен. Он круто повернулся на каблуках и бросился прочь. Бредя с поникшей головой в сторону дома и обзывая себя последними словами, Дьюэр все время возвращался к одному-единственному вопросу: что делать? Тщательно исследовав карманы, он нашел пятнадцать пенсов. Оставалось только одно. Добравшись до своего жилья в Саут-тауне, Дьюэр с облегчением убедился, что хозяйки нет дома; не прошло и минуты, как он со своим чемоданом снова очутился на улице. Чувствуя, как пот струится у него по щекам, дико оглядываясь по сторонам, Дьюэр поспешно зашагал к вокзалу. Четыре часа спустя, преследуемый лишь клочьями тумана, что висел над норфолкскими полями, поезд, бегущий на запад, доставил его в Лондон.

ПОЕЗДКА МИСТЕРА ТЕККЕРЕЯ

Норуич — Хинем — Уоттон

…Изнутри, за вычетом орнаментальных излишеств, привнесенных архитекторами эпохи рококо, собор выглядит в высшей степени благородно. Яркие, ласковые лучи солнца, проникающие через окна, золотят это величественное сооружение нежнейшим светом. Превосходный витраж не слишком бросается в глаза. Орган звучит низко и торжественно. Шесть посетительниц, каждая со справочником в руках и в сопровождении особы мужского пола, расхаживали взад-вперед по нефу вместе с церковным служащим, у которого глаза так и горели, а красноречие было таково, что, признаюсь, мне сделалось стыдно за невежество в вопросах духовной истории. И я, стараясь не привлекать к себе внимания, поспешно отошел к воротам, ведущим в школу при соборе. Здесь под присмотром добродушного на вид молодого учителя в форме, явно завидовавшего беспечному веселью своих подопечных (а я-то уж точно), с полсотни юных джентльменов в тесных черных куртках и брюках играли в пятнашки, или бросали палками в мишень, или поедали миндальную карамель, купленную прямо с полноса у уличной продавщицы.